Онлайн книга «Чудские копи»
|
– Вы же Радана стригли? – Он же внук, не обидится, если что... – А меня наголо! – Да не надо бы вам наголо, – смутилась она. – Вы интеллигентный молодой человек. А будете, как бандит... – Под нуль, Софья Ивановна! А внука она подстригла вскорости, как его Никита привел. Точнее, исправляла и выравнивала чью-то неумелую и грубую стрижку. Долго возилась, поскольку волосенки у него тонкие, пушистые, а хотелось молодежную прическу сделать, чтоб от других подростков не отличался. – Не жалко локонов-то своих? – спросила, расчесывая дареной гребенкой длинные космы барда. – Эх, женщинам бы такие... – Прощай, прошлая жизнь! – все еще по-ребячьи ликовал Алан. – Да здравствует музыка дождя! Софья Ивановна разделила волосы на пряди, аккуратно их срезала ножницами и свила в жгут. А они стали подсыхать и вдруг зашевелились, как живые... – Может, на память возьмешь? – Нет! И чтобы памяти не осталось. – И засмеялся, подавляя прыщущую, азартную радость: – Сейчас приедет Глеб Николаевич и не узнает!.. Дайте мне вашу гребенку в руках подержать! Она щелкала машинкой над головой, а он, как дитя новую игрушку, рассматривал подарок чудинки Теи, целовал его, к щеке прикладывал и улыбался. – Материальное свидетельство... Не бред, не сон спящего разума!.. А какая тонкая работа!.. И вдруг его на откровения потянуло, да такие, что у самой волосы зашевелились. – Я ведь на Зеленой хотел точку поставить, – признался он легко, весело, словно шутя, и оттого было страшнее. – Последний рекламный ход себе придумал эффектный, яркий... Подняться на Мустаг, забраться на крест и повеситься на перекладине. Уже веревку в ресторане выпросил... А на горе в тот час свет отключился, и такая темнота пала!.. Думаю, и это кстати, но пошел и заблудился! Вроде бы все время в гору шел, вверх, а когда электричество дали, на спуске стою, в зоне Б... Решил, что-то с вестибулярным аппаратом случилось... Но сейчас уверен, отвело! После стрижки он снова в зеркало посмотрелся и засмеялся: – Вот и нет больше викинга. Как просто! Как чудно и просто устроен мир! Если снова попаду в милицию, не за что будет меня ухватить. Они прождали Глеба до сумерек и еще несколько раз звонили ему в офис, но отвечала секретарша, дескать, шеф давно уже выехал в Осинники. Софья Ивановна не убирала со стола и разве что подогревала пироги или, напротив, студила окрошку в холодильнике, да меняла тарелки на чистые. Уже было ясно, не приедет, поскольку когда хотел или по острой нужде, то от Новокузнецка за сорок минут долетал. Переодетый и подстриженный Алан хоть и выглядел без прежнего богемного лоска, но вдруг приобрел вид мужественный и решительный, чего и добивался Глеб, выступая в роли имиджмейкера. – Я поеду и привезу его, – заявил он. – Вы не волнуйтесь, думаю, ничего особенного не случилось. Привезу, и мы все отправимся на Зеленую, искать Айдору. И будет счастье в вашем доме, Софья Ивановна. Это так подбадривал, верно заметив ее тревогу. – Счастье будет, когда я всю семью соберу, – грустно произнесла она. – Родя вот уверен, скоро все соберутся. И не станет ни ссор, ни зависти, ни глупости... Бард смущенно попросил денег и в тот же час побежал на автовокзал. Софья Ивановна некоторое время посидела за накрытым столом, подперевши голову руками, и хотела уж убирать, но в это время под окном всплыл автомобильный свет. Родион предусмотрительно скрылся в мастерской, а она выскочила на улицу, но вместо Глеба увидела женскую фигуру, только не разглядеть, фары слепят. – Кто это пожаловал? – осторожно спросила от калитки. – Это я, мама, – послышался голос Вероники. – Не узнала?.. Впрочем, теперь и узнать меня трудно... Она погасила свет, мигнула сигнализацией и больно резво выкатилась из-за машины, вроде бы в прежнем облике колобка, но оказалось, с двумя сумками. И тащила сама, хотя еще в прошлый приезд одной принести не могла, одышка мучила, отечные ноги не держали... – Ну вот что ты опять везешь? – заругалась было Софья Ивановна. – Мы с Родей ни в чем не нуждаемся... И осеклась, разглядев, наконец, дочь: от прежней Вероны половина осталась!.. – Что это с тобой? – Чудеса, мам! – чмокнула в щеку и мимоходом в дом. – Пойдем на свет, поглядишь! – Я и так вижу... – А где Родя? – спросила шепотом, когда оказалась на кухне. И Вероника не признавала его за племянника, вторя Глебу: мол, самозванец какой-то. А сейчас в голосе вдруг послышалась какая-то сдержанная, однако уже родственная теплота... – В мастерской скрылся, – сказала Софья Ивановна. – Не привык еще к людям... – Не знаю уж отчего, мам!.. – она почти гарцевала, показываясь со всех сторон, но говорила опасливым шепотом. – Тридцать два килограмма как не бывало!.. И все после того, как от тебя уехала! – Не заболела?.. – В том-то и дело!.. Только здоровею и ем, что хочу. Самой чудно!.. Знаешь, я подумала... Потому и прилетела. Хочешь верь, хочешь нет... Но, кажется, твой внук гипнотизер. Или чем-то обладает!.. – Ну уж ты скажешь, – проворчала она, однако не без удовольствия. – Когда уезжала, он с веранды, из темноты на меня глядел, – сбивчиво шептала Верона. – Взгляд так притягивал... А потом у меня все тело зажгло, будто пластырь перцовый поставили. И всю дорогу жгло. Не то чтобы сильно, а даже как-то приятно. Я еще приехала и в душ залезла, думала, от пота... И как понесло меня на горшок. Всю ночь бегала, и заметь, ни воды, ни чаю не пила. Утром халат надела, а он мне велик! Я на весы – десяти килограммов нет! Мам, на мне теперь кожа складками висит, как на бегемоте... – Ничего, подтянется, – невозмутимо проговорила Софья Ивановна. – Рассосется... – Мам, ты что-нибудь знаешь?.. Родя ничего не говорил? Может, он от ожирения лечит? И сам того не знает... Ну, бывает же так? – Бывает... – Просто не знаю, как объяснить!.. И сглазить боюсь. Все проанализировала – получается, Родя както воздействовал. Провел коррекцию или что-то другое... Надо, чтобы он повторил сеанс. Процесс остановился. За сегодняшний день ни грамма не сбросила. – Говорят, сильно-то сразу худеть тоже вредно. – Да знаю!.. И наплевать, я же себя хорошо чувствую. Только как его просить-то, мам? Может, ты ему скажешь? Вы нашли общий язык... – Сама-то поговори, – посоветовала Софья Ивановна. – Поблагодари, добрые слова скажи... – Неловко, мам. Я же прогнать его хотела, а теперь начну перед ним стелиться... – Ты не стелись, прощения попроси. Вероника наконец-то присела, взялась было вынимать пакеты из сумок, но бросила руки на колени. Ее пыл, бывший в первые минуты, постепенно угасал. |