Книга Франция. Отель "Пастис", страница 25 – Питер Мейл

— Бокал шампанского, мистер Шоу?

— Спасибо, Эрнест. — Шагнув назад, принял бокал и поднял в сторону Николь. — За шофера. Так любезно с твоей стороны. Надеюсь, было не слишком утомительно.

Николь хотелось поправить ему галстук.

— Нет, вовсе…

Эрнест тихо, но выразительно кашлянул.

— Ну, а я удаляюсь на покрытые листьями поляны Уимблдона. — Обернулся к Саймону. — Если только я тебе не нужен.

— Не думаю, Эрн, спасибо. До завтра.

Эрнест поклонился Николь.

— Bon appetit, madame.

— Merci, Эйрнест.

— А, Эйрнест, — повторил он. — Приятно на слух, правда? Куда лучше, чем Эрн. Всего доброго.

Хлопнула входная дверь. Николь засмеялась.

— Оригинал, не правда ли? Он мне нравится. Как давно он с тобой?

Саймон рассказал ей об Эрнесте, о первых днях агентства, когда было так весело, — как Эрнест, чтобы произвести впечатление на какого-нибудь управляющего банком, играл роль клиента, вспомнил о его войнах с бывшими женами и секретаршами, его презрении к служебным интригам, его неизменной бескорыстной преданности.

— Ты к нему очень привязан, правда?

Саймон кивнул.

— Я ему доверяю. Пожалуй, единственному из всех. — Он посмотрел на часы. — Нам пора. Я заказал столик в итальянском ресторане, надеюсь, ты согласна. Подумал, что захочешь отдохнуть от французской кухни.

Саймон встал у двери, пропуская Николь. Она остановилась.

— Извини. Не могу устоять. — Взглянув сверху на нее, он почувствовал, что воротник стал туже, — она подтянула галстук. — Полагаю, за этим обычно следит Эрнест, non?

— Он давно махнул на меня рукой, считая безнадежным разгильдяем.

— Разгильдяем? Что значит разгильдяй?

По пути к машине Саймон объяснил, что такое разгильдяй. Они ехали мимо Гайд-парка в сторону Кенсингтона. Он ощущал ее близость, подумав, что уже много месяцев никуда не приглашал в Лондоне женщин. Слушая его, Николь разглядывала его профиль — прямой нос, волевой подбородок, темные, нуждающиеся в стрижке волосы, строгий костюм. В Провансе он был непринужденнее, подумала она.

Завсегдатаями избранного Саймоном ресторана был узкий круг хорошо обеспеченных лондонцев, которые относились к обеду как к зрелищному виду спорта. Полгода, может быть, год они воюют за столики, добиваются знакомства с метрдотелем, машут друг другу из-за столиков, едва обращая внимание на еду. Ресторан становится истерически модным. Хозяин мечтает о скором уходе на покой где-нибудь в Тоскане или на острове Искья, а официанты с возрастающей фамильярностью ненавязчиво рекомендуют перец, сыр пармезан и оливковое масло — «extra vergine, signorina». Затем, ни с того ни с сего, завсегдатаи перемещаются куда-то еще, а их место занимают здравомыслящие парочки из ближайших к Лондону графств, прослышавшие о роскошном заведении, где подают белые трюфеля, вяленые помидоры и в придачу пару второсортных представителей телевизионно-газетной аристократии.

Саймон знал Джино, хозяина, с тех времен, когда они оба выбивались в люди, много лет и много ресторанов тому назад. Он с неподдельной радостью встретил Николь и Саймона и провел к стоявшему в углу столику, с явным удовольствием расправив салфетку на коленях Николь.

— Не будь скотиной, Джино.

— А, — расплылся в улыбке Джино. — Это же естественно. Я итальянец. Signorina, что будем пить?

Николь повернулась к Саймону.

— Не знаю. Белое вино?

Джино щелкнул пальцами официанту.

— Бутылку пино-гри синьорине.

Подал меню, поцеловал кончики пальцев и с улыбкой наготове затрусил к дверям встретить группу молодых мужчин и женщин в черных одеждах и темных очках.

— Так. — Николь оглядела полный людей зал, зеркала, стены розового и черного мрамора. — Значит, вот где обедает в Лондоне изысканное общество. Часто бываешь здесь?

— По правде говоря, нет. Обычно ужинаю с клиентами, а им нравятся более официальные заведения — «Гаврош», «Коннаут». Здесь они не будут чувствовать себя достаточно значительными. — Он пожал плечами. — Это не самые интересные люди на свете, по крайней мере большинство. — Попробовав вино, кивнул официанту. — Правда, в настоящее время я не намного лучше них. Месяцами не беру в руки книгу, не хожу в кино. Если я не в агентстве, то в самолете. — Внезапно замолчал и улыбнулся. — Извини. Все это скучно. Что будем есть?

Они принялись изучать меню, не ведая, что сами являются предметом острого любопытства — за столиком в другом конце зала группа приятелей Кэролайн не сводила глаз с Николь.

— Видно, Саймон оправляется от развода.

— Кто это? Одна из клиенток?

— Не смеши, Руперт. Клиенты так не одеваются. Пойду в туалет.

Выйдя из-за стола, дама стала пробираться между столиками, делая вид, что копается в сумочке, пока не подошла поближе.

— Саймон, дорогой! Какая приятная неожиданность. Так рада тебя видеть!

Оторвавшись от меню, Саймон поднялся и почтительно чмокнул губами в двух дюймах от подставленной для поцелуя щеки.

— Привет, Софи. Как жизнь?

— Прекрасно, дорогой, — ответила Софи, глядя за спину Саймона на Николь. — Сто лет не виделись, — добавила она, не проявляя ни малейшего намерения сдвинуться с места.

Саймону пришлось проявить минимум вежливости.

— Николь, это Софи Лоусон.

Женщины с деланными ослепительными улыбками кивнули друг другу.

— Николь?..

— Бувье, — ответила Николь. — Здравствуйте. Как поживаете?

— Какой очаровательный акцент. Не буду вас задерживать. Заглядывай, Саймон, поужинаем. Тебя теперь совсем не видно. Не знаю, где ты скрываешься.

— Не попробовала заглянуть в офис?

— Ах да. Офис. — Изобразив подобие улыбки и последний раз искоса взглянув на Николь, она продолжила свой путь. Миссия исполнена.

— Ты был с ней не слишком любезен, — засмеялась Николь.

— Терпеть не могу эту стерву. Одна из препротивнейших приятельниц Кэролайн. Весь вечер будет глазеть на нас, а завтра утром первым делом позвонит Кэролайн.

Они сделали заказ. Саймон старался не обращать внимания на то, что их разглядывают.

— Расскажи мне о Провансе, — попросил он. — Как там зимой?

— Очень тихо… иногда очень холодно. Мы разводим большой огонь, пьем много красного вина и читаем. Кроме того, есть лыжи. Порой, мне кажется, лучше, чем летом.

Она подняла бокал, и Саймон заметил, что она все еще носит обручальное кольцо.

— Мы?

— Те, кто живет там круглый год.

— Мне там очень понравилось. Красиво.