Онлайн книга «У вендетты длинные руки»
|
– Что «я»? – Ты сейчас где? – У общежития. А что? – А почему ты так запыхалась? – Снег убираю, устала… Снег тяжелый, мокрый… – Ну-ну! Ты слышала, что произошло с магазином твоего Аникеева-Дьяченко? – Нет. А что? Плохо она притворяется! Артистка из нее никудышная. Вот Алина умеет притворяться так, что и не раскусишь, и голос ее никогда не выдавал. Талант! А Сима фальшивила. – Да так… Ничего особенного. Потом расскажу. Я отключилась. Снег она убирает, как же! А голос такой, словно она стометровку бежала на скорость. Нет, Серафима, меня ты не проведешь! Так вот почему ты замялась, когда я тебя спросила про новое жилье… Никакую квартиру она снимать и не собиралась, похоже, эти деньги потратила совсем на другое… Хоть бы только адвоката действительно наняла! * * * В вестибюле больницы было многолюдно. Все суетились, сновали в разные стороны с таким озабоченным видом, словно пришли сюда по важным государственным делам, а не из-за своих болячек. Я подошла к гардеробу. Над одной из секций висела табличка: «Вешалка для врачей». Значит, мне к другой стойке. Здесь меня «не повесят». Потом я выстояла очередь в регистратуру. Оказавшись у окошка, я обратилась к девушке в белом халате: – Мне нужно сдать анализ крови. – Вы по направлению? – Нет, я сама по себе. – Тогда будете сдавать платно. Оплатите за анализы в кассу – окошко направо, потом подойдете ко мне без очереди, с чеком. И почему регистраторы такие неграмотные? Выражение «оплатите за анализы» покоробило меня, как скрежет железа по стеклу. Я помню, что подобное не раз слышала в общественном транспорте: «Товарищи пассажиры, оплатите за проезд!» К лаборатории стояла очередь. Немного, человек пять. Я спросила, кто последний, и стала ждать. За мной тут же занял молодой симпатичный парень. – Простите, – обратился он ко мне, – вы случайно не знаете, на ВИЧ кровь берут из пальца или из вены? – По-моему, из вены, – ответила я. – А общий анализ? – А вот общий – из пальца. Парень запрокинул голову и закрыл глаза. Мне показалось, что он как-то напрягся и побледнел. Неужели боится? Мимо нас прошли двое мужчин, один – врач, другой, судя по всему, – больной. – Доктор, – спрашивал больной, – а по каким признакам можно определить развитие склероза? – Я вам это вчера уже рассказывал… Подошла моя очередь, я заглянула в кабинет. За столом сидела лаборант Ольшанская Тамара. Я ее сразу узнала. Протянула ей чек, села на стул и положила руку на стол. – Фамилия, имя? – спросила она, не поднимая головы, что-то быстро записывая в свою тетрадь. – Казакова Полина. – Общий? – Да. Она взяла ватку, смочила ее спиртом и потерла ею мой безымянный палец. У меня неприятно похолодело в области солнечного сплетения. Резкий, болезненный укол металлической стрелочкой, и вот из кончика моего пальца выступила капля крови. Лаборантка взяла тонкую прозрачную трубочку, прислонила ее одним концом к этой капле, затем с силой сдавила мой бедный палец. Кровь поползла по тонкой трубочке вверх. Я наблюдала за ее манипуляциями и прикидывала, когда можно сделать то, ради чего я сюда, собственно говоря, и пришла. Ольшанская взяла коричневую бумажку, свернутую конвертиком, развернула ее, достала оттуда стеклышко. Она размазала мою кровь по этому стеклышку и отложила его в сторону. Я запрокинула голову, как тот парень в коридоре, закрыла глаза и тихо застонала. – Вам плохо? – Голова кружится… – Зачем же вы тогда на кровь смотрели? Сейчас я вам нашатырь дам понюхать. Она отвернулась к столику, стоявшему сбоку, и взяла оттуда пузырек и вату. Я быстро сунула под крышку стола руку и прикрепила «жучок». Ольшанская повернулась ко мне, дала мне ватку и велела понюхать. Та пахла жутко противно, но пришлось нюхнуть несколько раз. Мне и правда стало получше. – Как вы? – М-м… Нормально. – Я заканчиваю, потерпите еще полминуты… Когда я вышла из кабинета с прижатой к пальцу ваткой и еще одной, противно пахнувшей, которую я держала у своего носа, парень, занявший за мной, посмотрел на меня с таким испугом, словно я вернулась живой со смертной казни. Вот ему сейчас точно понадобится нашатырь! Он еще и в кабинет не вошел, а у него уже цвет лица стал как у Шрэка. Я оделась, вышла из больницы, села в свою машину, выбросила ватку в открытое окно и включила прослушку. Ничего интересного для меня я, конечно, не услышала. Ольшанская брала кровь у пациентов, из прослушки только и доносилось: «Фамилия, имя?.. Общий?.. Ваше направление…» Я чуть было не уснула. Но вот прием был закончен, Ольшанская крикнула кому-то: «Наташ, у нас там все?» – «Все!» – ответили ей. – «Слава богу!» Я не очень любила сидеть у прослушки. Можно было провести так несколько дней, прежде чем услышать что-нибудь стоящее. Время тянулось ужасно медленно, проколотый палец противно ныл. Зазвонил мобильник. – Алло? – Полина, это Надежда. Ты не представляешь, что я только что узнала! У нее был такой голос, словно она узнала великую тайну индейцев майя. – Что же? – Ты сейчас где? К тебе можно подъехать? А то разговор долгий. – Я сижу в машине возле городской больницы. – А что ты там делаешь? – Я же говорю: сижу! – А-а… Понятно. Ну, так я сейчас подъеду! Через полчаса Надежда прыгнула ко мне в машину, отдышалась и заговорила: – Ой, сейчас такой концерт дома был! Илюшка никак не хотел меня отпускать, плакал… Не любит он с бабушкой оставаться. Та уж и погремушки ему дает, и по комнате с ним ходит, тетешкает его… Он – ни в какую! Плачет, тянет руки ко мне. Понимать стал. – Так бабушку не любит? – У нее же нет молока. А он до сих пор грудь сосет. Нет, надо переводить его на смеси, я уже устала кормить, ему почти шесть месяцев. – Большой… Так что ты хотела мне рассказать? – А, да! Забыла уже, зачем ехала. – Надежда поправила спадавшие на лицо кудри, которые тотчас упали обратно, и набрала в грудь побольше воздуха: – Значит, так. Я сегодня утром пошла в магазин и встретила там своего одноклассника, Сережку Шигонцева. Мы с ним после окончания школы так и не виделись. А он, оказывается, окончил в областном центре медицинский институт и вернулся к нам в город. Сейчас в какой-то частной клинике врачом работает. До сих пор не женат, между прочим… |