Книга Добыча, страница 60 – Эндрю Фукуда

— Я возвращаюсь в Миссию.

Я смотрю на нее:

— Но зачем, Сисси? Они и так покойники. Даже если мы предупредим их, далеко ли девушки уйдут на их ножках?

— Я не могу так поступить, Джин. Я не могу просто уйти и оставить их на съедение.

Я поворачиваюсь к Эпафу:

— Может быть, ты сможешь ее убедить?

Но он только смотрит на Сисси неуверенными, сомневающимися глазами.

— Ох, Эпаф, только не это!

Сисси смотрит в сторону реки:

— Ученый говорил, что мы никогда не бросаем своих. Если мы просто уйдем, зная то, что знаем, — предадим все, чему он нас учил.

Я зло указываю пальцем на восток:

— Ученый хочет, чтобы мы шли на восток. Ученый хочет, чтобы мы пришли в страну Молока и Меда, Плодов и Солнца. Он ждет нас там. Мы пойдем на восток. Этого хочет Ученый! Не надо рассказывать мне, чего тебе кажется!

Сисси спокойно отвечает на мои гневные слова:

— Если мы уйдем, их кровь будет на наших руках. Кровь девушек. Кровь младенцев. Я не смогу с этим жить.

— Перестань, Сисси, они сами виноваты.

— Нет! — почти кричит она. — Нет, это мы виноваты! Разве ты не понимаешь? — она заглядывает мне в глаза. — Это из-за нас они в опасности. Если бы мы не пришли сюда, лодки бы за нами не последовали. Если бы не мы, закатники никогда бы не узнали о Миссии.

Ветер свистит над гранитными валами. Он бросает ей в лицо пряди волос, но она их не отбрасывает.

— Я возвращаюсь, — говорит Сисси. — Это единственное, что я могу сделать. Я расскажу им о закатниках, я постараюсь убедить их всех сесть в поезд, уехать немедленно. Это будет нелегко, но я справлюсь.

— Ты с ума сошла? Сисси, мы не знаем, куда идет поезд.

— Именно потому. Может, он ведет к спасению. Но если на него не сесть, их однозначно ждет верная смерть, — голос у нее твердый, как сталь. Она приняла решение. — Их жизни и так были не слишком счастливыми. Я не оставлю их на растерзание закатникам, если могу что-то сделать. Я не смогу жить с мыслью, что их предала.

Я не свожу с нее глаз:

— Сисси, не делай этого.

Она не обращает на меня внимания, поворачивается к остальным:

— Вы все идите с Джином. Помогите ему найти Ученого. Не волнуйтесь обо мне.

— Нет, — Эпаф зажмуривается, затем открывает глаза. Бледнея, он делает шаг к Сисси: — Я с тобой Сисси. Это наш долг.

— И я, — говорит Дэвид, утирая слезы. — Пойдем обратно, в Миссию.

— И я, — присоединяется к ним Джейкоб, — я тоже с вами.

Теперь Бен подбегает к Сисси, крепко хватает ее за талию. Она ерошит его волосы, торчащие из-под шапки, и смотрит на меня.

Я отвожу взгляд. Дует ветер, и, хоть он не сильнее прошлых порывов, он проходит сквозь меня, будто во мне ничего не осталось. Я пинаю камень, и он срывается со скалы.

— Вы этого хотите, да? Чтобы за вами гнались, охотились? Всю жизнь быть добычей? Родиться добычей и добычей же умереть? — я смотрю на них. — Это наш шанс стать чем-то большим, чем добыча. Но вместо этого вы выбираете возвращение. Как сбежавшее животное, которое возвращается прямо в клетку.

Все молчат. Точки на реке увеличиваются в размере.

— Мы могли бы быть свободны! — голос срывается. Я выбрасываю руку в сторону горизонта на востоке: — Вот куда нам надо идти. На восток. Туда, где мой отец.

У меня неожиданно кружится голова. Земля будто уходит из-под ног. Я наклоняюсь, жду, пока мир вокруг перестанет кружиться.

— Не делайте этого, ребята, — говорю я, и мой голос, дрожащий на ветру, будто утратил всю силу и превратился в шепот, — не оставляйте меня одного.

Они молчат несколько секунд. Молчат и не двигаются. Только их волосы, которые треплет ветер, нарушают неподвижность. Потом Дэвид делает шаг ко мне. Один маленький шаг, но он как будто покрывает расстояние между нами.

— Идем с нами, Джин, — говорит он, — пожалуйста? — От его последнего слова что-то словно ломается у меня внутри.

Я поворачиваю голову, смотрю на восток. На пустые бесплодные земли.

— Джин, — теперь говорит Джейкоб, — пойдем с нами. Ты теперь один из нас. Ты с нами. Ты идеально вписался. Мы семья. Мы не дадим тебе уйти.

Никто никогда не просил меня остаться. Я молчу, чувствуя, как пустоту внутри меня, которая была всегда, заполняет тепло. Я снова поворачиваюсь к ним. Бен смотрит на меня с надеждой. Он замечает по моему лицу, что я принял решение, и улыбается. Он тянет Сисси за руку:

— Он идет! Он идет с нами!

Эпаф кивает мне, его глаза теплеют.

— Надо идти, — говорит он. — До Миссии не близко. Ты иди вперед, я пойду последним. Как ты на это смотришь?

Я уже вижу, как делаю шаг и оказываюсь среди них. Я почти чувствую, как они похлопывают меня по спине, смотрят на меня горящими глазами, как мое тело наполняется энергией, когда я веду их обратно в Миссию.

Но я не двигаюсь. Я прикован к этому месту. Снова я смотрю на восток. Как будто множество рук тянут меня одновременно в противоположные стороны.

— Я пойду за Джином! — говорит Джейкоб, поднимая рюкзак.

Но я не двигаюсь.

Наконец Сисси, долго хранившая молчание, говорит. Но, в отличие от других, в ее голосе нет ни радости, ни возбуждения.

— Джин, — вот все, что она произносит.

Только мое имя, и очень тихо. Ее голос полон непереносимой скорби, тяжестью падающей на мои плечи. Она качает головой, и это едва заметное движение значит больше тысяч слов. Мальчики поворачиваются к ней, ничего не понимая.

— Сисси? — спрашивает Бен. — В чем дело?

— Джин не пойдет с нами, — отвечает она, не сводя с меня глаз.

— Что? Что ты имеешь в виду?

Она спокойно отвечает:

— Ему нужно идти на восток. Этот путь определил для него Ученый.

— Нет, — Дэвид едва говорит от волнения. — Он один из нас, он останется с нами…

— Он — Источник. У него другой путь.

— Сисси, — говорит Бен, — но он же хочет идти с нами и…

— Не позволяйте Джину умереть, — говорит Сисси. — Джин — Источник. Он лекарство. Он должен остаться в живых. Ему нужно на восток. Нет ничего важнее этого.

Младшие мальчики бледнеют, но их глаза и дрожащие губы свидетельствуют о том, что они понимают: Сисси права.

— Он должен найти Ученого, — продолжает Сисси со спокойной решимостью. — Этого хочет Ученый. Он так планировал с самого начала. Мы не можем позволить своим личным чувствам, — ее лицо каменеет, — мешать этому, — она краем глаза смотрит на меня, и ее голос в первый раз срывается от боли. — И Джин, глубоко внутри, тоже хочет этого.