Книга Американский голиаф, страница 73 – Харви Джейкобс

На холоде голова болела меньше, и Чурба решил немного прогуляться. Он направился в центр к «Хумидору Халлов», но по пути свернул на восток, к реке, где бултыхались на медленных волнах пароходы и клиперы. Узкие улицы были запружены колясками развозчиков. Рабочие таскали грузы с кораблей и барж. Новый год или старый, суета в доках не прекращалась. Праздник жил где-то повыше.

Чурба решил побаловать себя завтраком. В ресторане «Мокрый Джим», который он для этого выбрал, воняло, как между ног у матроса после долгого плавания. Рыбаки и командиры портовых крыс горбились над длинными столами, выедая из мисок густую похлебку, пропахшее йодом рагу, капустный салат и картошку. Они макали черный хлеб в горячий суп, опрокидывали кувшины с пивом и обсасывали кости разнообразных морских тварей. Склизкое нечто с обвислыми усиками и клешнями, плавниковое нечто с желтыми глазами. Мерзкое чешуйчатое нечто с иголками зубов.

Найдя на лавке пустое место, Чурба заметил, что и посетители, и еда с изумлением на него таращатся. Он совсем забыл о своем наряде. Нога за ногу подтащился официант, чтобы взять заказ. Чурба указал на миску, стоявшую перед соседом. Попросил того же самого.

– Это угри. А пить?

– Пиво, – сказал Чурба.

– Кружку или кувшин?

– Кувшин.

– Большой или маленький?

– Большой.

– Значит, большой.

Чурба ждал, когда принесут еду, и думал о пышке, которую оставил спать в той конфетно-коробочной комнате. Он копался у себя в мозгах в поисках ее имени. Эту маленькую деталь неплохо бы запереть в чулан, чтобы однажды вечером, когда придет охота, раскопать с ее помощью всю историю. Джейн, Энн, Лили, Зои? Крупная леди, мелкое имя – вот и все, что он пока знал.

К нему наклонился сосед по столу, у которого Чурба скопировал заказ:

– Ты из мостовских? Я тебе прямо скажу, без околичностей. Только надумай переманить моих людей, клянусь, насажу на багор и тебя, и любого, кто явится за твоим трупом.

– Это ты мне? – спросил Чурба, пока официант ставил перед ним тарелку со змеями. – Или я чего напутал?

– Тебе, мистер Модник.

Чурба повернулся лицом к этой обезьяньей заднице. У мужика даже буркалы заросли волосами.

– Чего-то ты гонишь. Говоришь о чем, а я и не знаю.

– Черт возьми, все ты отлично знаешь.

– Не, – возразил Чурба – Откуда мне знать-то? Ни в каких мостовских, или как их там, я отродясь не числился. – Воткнув вилку в угря, Чурба поднял его над тарелкой. – Растолкуй, если надо, а не надо, так и не растолковывай. Я тут сижу и шлюху одну вспоминаю, пахнет она всяко лучше, чем ты со своей забегаловкой.

– Значит, ты не с Моста?

– Смотря с какого. Что за мост-то?

– Бруклинский. Вон там. Ты правда тупой или только с виду?

– Может, тупой, а может, умный, – сказал Чурба – Откуда мне знать, какой я с виду в такое светлое утро.

– С виду ты говном пристукнутый. Откуда взялся – с Англии, что ль?

– Ну привет, – ответил Чурба. – Из Кардиффа, Нью-Йорк, прямо под Сиракьюсом. Так что там за Бруклинский мост? Не слыхал я ни про какие мосты.

– Господи, да все кругом знают, что они новый мост затеяли. Прут бабки прямо у меня из-под носа.

– Да уж, под твоим носом много баб поместится, – заметил Чурба. – Или не много, где ж тут нос разглядишь под такими-то зарослями. А зачем мост до Бруклина?

– Затем, что и все мосты. Ходить туда-обратно, – сказал человек. – Неужто не видал, сколько в гавани ящиков и кранов понапихано? Ослеп на оба глаза?

– Лучше бы я ослеп, только б не видеть эту миску, – ответил Чурба. – Что за хрень вы тут жрете? Откуда ее кусают? Не приметил я никаких железяк, а если б и приметил, откуда мне знать, что это такое. Ваш мост, вы и разбирайтесь.

– А что за шлюхины духи, о которых ты все мечтаешь? Как ее звать-то?

– В том-то и дело, – вздохнул Чурба. – Вылетело из головы. Бет. Герт. Дот, что-то в таком духе. Маловато для такой бабы.

– Что, здоровая очень? Болтаешься небось туда-сюда.

– Надеюсь, я успел поболтаться, да еще с толком.

– Может, Элла или Сью? – предположила обезьяна.

На обратном пути Чурба рассмотрел все, что так встревожило его собеседника. Горы оборудования, укрытые брезентом, обнесенные забором и охраняемые тощими немецкими овчарками. Хорошая новость – надо рассказать кузену Джорджу. Народ будет ходить по новому мосту смотреть на исполина.

Когда Чурба добрался до «Хумидора Халлов», не было еще восьми часов, однако Бен Халл был на месте и вытирал пыль с индейского племени. Голиафа откроют только в девять. Чурба стал нащупывать ключи и вдруг отпрянул. Бороздя у поребрика кучу серого снега, на него несся мешок с тряпками. При этом дымился, как дракон.

– Эй, мистер, – сказал мешок, – не ответите ли на один вопрос?

Чурба понял, что это всего лишь пацан, завернутый в старое армейское одеяло.

– Спрашивай, сынок.

Он присмотрелся, нет ли вокруг чего подозрительного. Беспризорники на этой улице имели привычку устраивать охоту на заблудших овец, а для приманки высылали козлов-провокаторов. Но, похоже, вокруг было пусто.

– Мать болеет, может, даже умирает, а у меня, кроме нее, никого и нету.

– Я не даю посторонним деньги, – ответил Чурба. – Поищи кого другого.

– Мне бы попросить кое о чем Кардиффского исполина. Да вот не знаю, который исполин настоящий? Одни говорят, этот, другие – тот, что в Нибло. А я все бегаю от одного к другому, потому что надо же знать точно, какой правильный. Мать говорит: доверяй мистеру Барнуму, да только она не в себе от лихорадки.

– Сомневаюсь я, что у тебя хоть на какого денег хватит, – проговорил Чурба.

– О, у меня как раз доллар, – ответил мальчик и потряс мешочком с мелочью.

– Ну раз так, я тебе скажу: этот самый исполин и есть настоящий.

– А откуда вы знаете?

– Слово даю, – ответил Чурба. – Как же мне не знать, если этого каменного человека откопали у меня на ферме.

– Ладно, а когда оно открывается? Мне бы успеть обратно накормить маму супом.

В животе у Чурбы зашевелились угри, и он рыгнул, прикрывшись рукой.

– Откроется, когда я скажу. Если обещаешь не безобразничать, проведу тебя внутрь. Давай свой доллар.

Дымящийся мальчик побросал холодные монетки Чурбе в перчатку.

– Шевелись, а то холодно, – приказал тот. – Вообще-то я мелочь не беру, но по случаю Нового года…

– Ух спасибо! – воскликнул мальчик.

– Только не проси у моего Голиафа слишком много, он тебе не Санта-Клаус.