Онлайн книга «Меркурий - до востребования»
|
– Красный к голубому не очень. – А это как в русском модерне, только красный кантиком и потихоньку. – По рустику, что ли? – Можно и по рустику, я бы только бумбочки. – Подождать придется, бумбочки только завезли, надо освежевать. Выбирать будете? – На ваш вкус, и если все-таки возможно, побыстрей, я же голая, мне холодно. – Я пока принесу вышивку вологодскую? – Опять завязла? – раздался знакомый голос Устюга. Пупель во сне обрадовалась ему, как родному. – Сама даже не знаю, что я тут делаю, – проговорила она. – Вроде заказа жду, а на самом деле сижу на жердочке под проливным дождем и не знаю, то ли под дождь вылетать, то ли на ветке насквозь промокнуть? Спой мне песенку с хорошим концом, чтобы согреться и спокойно уснуть. – Ты и так спишь, – проговорил Устюг. – Это совсем не то, я хочу видеть чудесные сны и просыпаться бодрой, живой. – Не хватает живости, – сказал мертвец, перевернувшись в гробу. – Ты думаешь, все это бесполезно? – Нет. – А почему все время эти похоронные настроения? Я что, скоро умру? – Ты не умрешь. – Никогда? – Когда-нибудь, но не сейчас, не скоро. – Откуда ты это знаешь? – Давай отойдем отсюда, тут как-то вязко. Пупель открыла глаза. Теперь она наконец– то поняла, почему ей так холодно и мокро. Она находилась по горло в жутком, самом, что ни на есть, настоящем болоте. Хлюп, хлюп и пузыри... – На помощь, спасите! – закричала она. Ужас проник вовнутрь. Ей казалось, что через минуту эта грязная вонючая ряска сомкнется у нее над головой. – Я не успел рассказать до конца тебе ту историю. – Вытащи меня отсюда, я сейчас захлебнусь, ты что, не знаешь, что нет ничего на свете хуже, чем слушать сказки, лежа в луже. – Пройдемся по галерее, как пахнут розы, посмотри, вдали море – бирюзовое, прозрачное. Забудь обо всем, не завязай, ты чувствуешь бриз? Пупель шла по мраморной с изящными перилами галерее. Высокие шпильки белых лодочек стучали по мрамору, цук-цпук, на голове широкая шляпа с белой розой, кремовая юбка с огромным разрезом до полу, легкая батистовая кофточка с выстроченными складками, бусы из слоновой кости, завязанные элегантным узлом. – Здорово я разоделась, так прямо-таки неожиданно, интересно, почему мне раньше всегда казалось, что на высоких каблуках ходить неудобно, я просто лечу, даже прыгать могу. Пупель подпрыгнула и ненадолго зависла в воздухе. – Полетели к морю, – просвистел Устюг. Они сидели у камина. Огонь полыхал вовсю, поленья трещали и шипели. На столе стояла супница с розочкой. «Розочка – точно такая же, как на моей шляпе», – подумала Пупель. – Ешь суп, а я буду рассказывать, – произнес Устюг тоном заботливой мамаши. – А хлебушка можно? – Пупель сглотнула слюну. – Вот он на тарелочке, намажь маслом. Пупель откусила кусок и съела ложку горячего овощного супа с геркулесом. – Сметанки нет? – Открой глаза, она уже давно на тебя смотрит и улыбается белой жирной улыбкой. – Давай, рассказывай, меня просто раздирает любопытство. – Сейчас полешко в камин подброшу. – Я, честно говоря, все время думаю о твоем рассказе, просто не сплю от всех этих мыслей. – Ты как раз спишь. – Давай не будем препираться, просто, пожалуйста, что там дальше было? Устюг неторопливо, как заправский сказочник, начал свой рассказ. Второй рассказ Устюга о городе Пермолоне Что за город Пермолон! Диво-дивное, чудо-чудное! Ах, что за город, ах, что за столица! Только с некоторых пор в городе стали странные вещи твориться. Ох, чудные дела стали происходить. После того как наконец-то нашли пермолонцы то, чего им не хватало в жизни, как-то по-особому все им стало видеться. Надо было им приспосабливаться к новым условиям. К новому всегда потихоньку привыкаешь. Раньше-то, когда у них врагов не было, что за жизнь – живи себе и в ус не дуй, думать практически не надо было. А теперь-то – совсем другое дело. Теперь– то надо все время быть начеку, мозгами шевелить. Мало-помалу магазины стали закрываться, а те, что открытыми оставались, товар держали не на самом видном месте, кто его знает, что будет? Как-то освещение на улицах перестали включать, много света – хорошо видно, а в темноте спокойнее, вроде темно, и ладно. Хрустальные крыши на небоскребах перестали надраивать, чтобы те не блестели и блеском своим народ не смущали. Бассейны и фонтаны решили обезводить, в воде этой правды нет, чего хлобыщет? А с питанием просто вообще полные непонятки получились. Теперь все время вставал вопрос – хочешь ты есть или нет? А дело было так. После той, первой истории президент призадумался. Он так призадумался сильно, очень жалел, что не ему в голову эта идея пришла идти с врагами до конца. И вот он решил немного все по-своему сделать, чтобы все поняли, кто есть кто – кто президент, а кто гусь лапчатый и лук репчатый. Вот он собрал палаты, верхнюю и нижнюю, народу, правда, в них поубавилось, но всем известно – меньше народу – больше кислороду. Вот он собирает палаты и так, туда-сюда, всякую белиберду им говорит, усыпляет бдительность: о погоде, о природе, сколько посеяли, сколько пожали, сколько мяса, сколько молока и разную другую мурень несет. Палаты расслабились, думают, если так и дальше пойдет, то пущай течет-льется. Некоторые из палат даже задремали, под «столько-то процентов молока, столько-то центнеров пшеницы». И тут вдруг ни с того ни с сего президент спрашивает, нежно так, ласково, – вы не проголодались, кушать-то никто не хочет? Все встрепенулись, орут, глотки дерут – очень хотим, все голодные, как волки. Только некоторые не отвечают, потому что спят крепким сном, утомились про проценты слушать, укачал их президент. Неспящие все с мест повыскакивали и на низком старте стоят. А президент-то не промах. Он смотрит так внимательно на них и произносит. Он так с улыбкой произносит: «Что же это вы голодаете, что ли? Неужели у нас в Пермолоне, что ли, голод, что же вы на работу голодными приходите или же вам денег на еду не дают?» Те, которые спали, проснулись, сидят, молчат, напрягаются. Самое интересное-то они проспали. А президент именно к ним обращается: «Вот я смотрю, не все у нас голодают, есть некоторые – патриоты и настоящие пермолонцы, не хлюпики. А посмотрите на этих голодающих: вот где сконцентрировались настоящие враги, в самой, так сказать, сердцевине, в наших палатах. А с врагами как у нас?» Те, которые спали, хором воскликнули: «ДО КОНЦА!» Пупель проснулась, открыла глаза. За окном было раннее утро. Она опрометью бросилась к своему столу и начала писать. |