Онлайн книга «Лучшее лето в ее жизни»
|
Но не поддаться не получается. Подушка нагревается быстрее, чем остывает, пижамные штаны перекрутились и смертельно раздражают, а ног и рук внезапно стало так много, что все они просто не умещаются под одеялом. Моника раскрывает глаза и садится на постели. В ту же секунду ей становится понятно, чтó ее разбудило. У Моники сильно болит живот. Моника выбирается из кровати, накидывает халат и, стараясь ступать неслышно, выходит из комнаты. – Ванна, – тихонечко бубнит Моника себе под нос, – мне нужна теплая расслабляющая ванна… Моника заходит на кухню и зажигает огонь в газовой колонке. Потом идет в ванную, затыкает слив пробкой с синим резиновым бегемотом на цепочке и пускает воду. Колонка начинает гудеть. – Заткнись! – угрожающе шипит Моника, выглядывая из ванной, и грозит колонке кулаком. Колонка продолжает гудеть, но уже потише. Моника выходит в коридор и прислушивается. Из маминой спальни доносится ровное дыхание. Моника удовлетворенно кивает и возвращается в ванную. Моника ни за что не хочет будить маму. – Подумаешь, живот, – бубнит Моника, раздеваясь, – видали мы этот живот… Сейчас в ванночке посижу и спать пойду. Моника складывает пижаму и халат на маленькую табуретку и забирается в ванную. – Ванночка хорошая, ванночка теплая, – бормочет Моника, ерзая в горячей воде. – В ванночке все животы проходят как миленькие. Воды становится слишком много. Моника ногой дотягивается до крана и закрывает его. «Хорошо, что у нас краны не закручивающиеся, – думает она. – Трудно закручивать кран ногой…» Моника сидит по подбородок в воде и терпеливо ждет, когда у нее перестанет болеть живот. Над Моникиным животом плавает синий резиновый бегемот. К бегемоту прицеплена цепочка из маленьких шариков. Цепочка соединяет бегемота с пробкой в дне ванны. Бегемот внимательно смотрит на Монику белыми пластмассовыми глазами. Монике это не нравится, и она с силой дует бегемоту в резиновую морду. Слегка покачиваясь на поднятых Моникой волнах, бегемот неторопливо поворачивается к Монике задом. Моника торжествующе улыбается, откидывается на край ванны и собирается хорошенько зевнуть – открывает рот и несколько раз коротко вздыхает, накачивая свой зевок воздухом. В этот момент невнятная ноющая боль в животе превращается в почти невыносимую, и Моника с лязганьем захлопывает рот и так резко сгибается, что окунает лицо в воду. Несколько мгновений она так и сидит, потом поднимает голову и отплевывается. – Черт знает что, – бормочет испуганная Моника нарочито бодрым тоном. – Чуть не утонула из-за дурацкого живота! Боль потихоньку отступает, и Моника выбирается из ванны и торопливо вытирается большим голубым полотенцем. – Пойду в постель, – приговаривает она, надевая пижаму. – В постели точно не утону. Оставив бегемота плавать в ванне, Моника накидывает халат и тихонько возвращается в комнату. Моника лежит в постели и жалобно поскуливает. Она никак не может понять, жарко ей или холодно, поэтому то укутывается в одеяло с головой, то сбрасывает его на пол. Моника уже полежала свернувшись клубком, посидела на краю кровати и на подоконнике и даже, вспомнив, из-за чего над ней смеялись подружки в скаутском лагере, постояла немного на четвереньках, уткнув голову в подушку и выставив зад. В лагере это очень помогало от боли в животе, но теперь почему-то стало только хуже. Моника снова усаживается и начинает покачиваться. Ей кажется, что боль можно отвлечь и усыпить, поэтому Моника начинает тихонько петь своему животу колыбельную. – Спи, малыш, усни, звезду ночную я уже искала, не нашла, [47] – слегка блея, поет Моника. Моника очень старается не сбиться. Она уверена, что если ей удастся допеть песню до самого конца, боль пройдет. Где-то на периферии ее сознания, за текстом песни начинает мигать смутно знакомое слово «дискриминант», но Моника пытается его игнорировать. – Спи, ведь ночь совсем еще малышка, спи, и пусть она… – Моника задумывается, вспоминая, и внезапно вместо «с тобой поспит» заканчивает: – Дискриминант. – В животе как будто взрывается бомба. Тоненько взвизгнув, Моника падает на постель и пытается завязаться узлом. Моника чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Пошатываясь, она встает с кровати и босиком плетется в туалет. В туалете Моника садится на пол и заглядывает в унитаз. Из унитаза тянет прохладой. Тошнота отступает, но у Моники уже нет сил встать. В голове пульсирует, переливаясь, отвратительное слово «дискриминант». Оно же, судя по ощущениям, ворочается в животе. Моника прижимается щекой к пластмассовому унитазному кругу и плачет, стараясь не всхлипывать слишком громко. * * * Дона Мариана просыпается оттого, что ей неуютно. Не открывая глаз, дона Мариана переворачивает подушку на прохладную сторону, подтягивает одеяло к подбородку, несколько секунд шевелит ногами, пытаясь устроить их поудобнее, затихает и пытается снова уснуть. Бесполезно. Неуютность никуда не девается и даже усиливается. Дона Мариана раскрывает глаза и садится на постели. В ту же секунду ей становится понятно, чтó ее разбудило. Откуда-то из коридора доносится тихий плач Моники. Дона Мариана вскакивает, хватает халат и выбегает из комнаты. Дона Мариана заглядывает в Моникину комнату – пусто. В ванной тоже пусто, только синий резиновый бегемот каким-то образом оторвался от пробки и уплыл на край ванны, утащив с собой цепочку из шариков. Дона Мариана распахивает дверь туалета и обнаруживает Монику, сидящую на полосатом коврике перед унитазом. – Моника, доченька, что с тобой?! – кричит дона Мариана. – Тебе плохо? Что болит?! Моника поднимает голову и смотрит куда-то сквозь дону Мариану. – Дискри… минант, – скрежещет она, почти не шевеля губами. Доне Мариане становится страшно. – Какой дискриминант? Где? – переспрашивает она и присаживается рядом с Моникой на корточки. – У меня, – шепчет Моника. – В животе… болит… И поняв, что мама уже проснулась и можно больше не сдерживаться, Моника роняет голову на унитазный круг и басовито, с подвываниями, рыдает. Vinho Verde
|