Книга Женщина, которая легла в кровать на год, страница 47 – Сью Таунсенд

Стэнли продолжил:

— Когда войска союзников прибыли, чтобы освободить узников, они обнаружили там скелеты, молившие дать им еды и воды. Там же нашли огромную яму, полную трупов. К ужасу солдат, некоторые несчастные во рве были все еще живы. Бульдозер…

— Хватит, Стэнли! — вскричала Руби.

— Простите, не хотел расстроить… — Старик снова повернулся к Поппи: — Если пожелаешь посмотреть этот фильм, приходи ко мне.

Поппи покачала головой.

Воцарилась тишина.

Наконец Поппи сказала:

— Я сведу татуировку лазером. Обожаю Анну Франк. Забыла, что она была еврейкой. Я плакала, когда нацисты нашли ее на чердаке. Я сделала эту татуировку в четырнадцать лет только потому, что была влюблена в фаната Гитлера. У него под кроватью хранился чемодан, набитый клинками, медалями и прочими такими штуками. Тот парень говорил, что Гитлер любил животных, был вегетарианцем и добивался лишь мира во всем мире. В постели мы должны были называть друг друга Адольфом и Евой.

Все посмотрели на Еву, которая мигом перевела стрелку:

— Это все мама.

— Тебя назвали в честь кинозвезды, Евы-Мари Сэйнт! — возмутилась Руби.

— Мы расстались через два месяца, — продолжила Поппи, — но татуировка осталась.

Стэнли кивнул:

— Больше не буду об этом говорить. — Он кашлянул, словно ставя точку, затем повернулся к Руби и сказал: — О, Ева-Мари Сэйнт. Та сцена с Марлоном Брандо в фильме «В порту»! Свинг, перчатки, ее милое личико!

Беседа перетекла в другое русло.

Александр покидал комнату Евы последним.

— Если я тебе понадоблюсь, звони, — сказал он, — и я примчусь.

После его ухода Ева принялась тихонько напевать себе под нос:

— Зима, весна, лето или осень…

Посреди ночи, когда весь дом спал, Поппи пробралась в комнату Евы. Полная луна подсвечивала стены, и этого освещения хватило, чтобы Поппи смогла неслышно залезть в постель.

Ева заворочалась, но не проснулась.

Поппи уткнулась лицом в плечо женщины и обняла ее за талию.

Утром Ева почувствовала, что в комнате кто-то побывал. Но увидела лишь примятую подушку.

Мистер Лин очень обрадовался, увидев почерк сына на конверте, который забрал из районного почтамта в пригороде Пекина. Наверное, Хо прислал почтительное сыновнее поздравление с праздниками. Мистер Лин слышал, что в Англии принято всенародно отмечать день рождения Иисуса Христа, который, как говорят знающие люди, не только сын английского Бога, но и коммунист-революционер, замученный пытками и казненный жестокими оккупантами.

Мистер Лин решил набраться терпения и распечатать конверт дома. А еще лучше — вручить письмо жене и насладиться ее радостью. Они скучали по сыну. Решение отправить Хо учиться в Англию далось им нелегко, но не годится, чтобы сын стал рабочим, как родители. Они хотели, чтобы Хо сделался пластическим хирургом и зарабатывал много денег. Юные китаянки во всем мире стыдятся своих узких глаз и маленьких грудей и готовы платить за исправление ошибок природы.

Мистер Лин остановился у продуктового ларька, чтобы купить живую курицу. Он выбрал особь, которой хватит на несколько дней, заплатил и, держа птицу вниз головой, направился на овощной рынок, где купил коробку яблок в подарок жене. Упакованные яблоки стоили в пять раз дороже развесных, но мистер Лин очень любил свою жену. Она редко ему прекословила, волосы у нее все еще черны, а на лице совсем мало морщинок. Грустит она только в минуты, когда думает о дочери, которой им не суждено обзавестись.

Он дошел до детской площадки у блочной башни, на двадцать седьмом этаже которой находилась их квартира. Мистер Лин задрал голову и присмотрелся к своему окну. Он надеялся, что лифт работает.

Когда мистер Лин, тяжело дыша, вошел в квартиру, жена вскочила и поспешила в прихожую.

— Смотри-ка, кто нам написал. — Он протянул письмо от Хо.

Жена радостно улыбнулась и осторожно потрогала яркую красно-зелено-золотую рождественскую марку, словно то была драгоценность.

— Это в честь дня рождения английского Иисуса, — сказала она.

Курица кудахтала и вырывалась. Мистер Лин отнес ее на маленькую кухню и бросил в маленькую раковину. Потом супруги сели напротив друг друга за маленький стол. Миссис Лин положила между ними письмо.

Мистер Лин вытащил упаковку яблок и разместил рядом с конвертом.

Жена застенчиво улыбнулась.

— Это тебе, — сказал он.

— Но я тебе ничего не купила! — воскликнула она.

— В этом нет нужды, ведь ты подарила мне Хо. Ну давай же, открывай конверт.

Миссис Лин медленно и осторожно распечатала письмо и пробежала взглядом первые строчки. Затем внезапно отложила листок, лицо ее окаменело. Она подтолкнула письмо к мужу и прошептала:

— Мужайся, дорогой.

Мистер Лин несколько раз вскрикнул, читая послание. Дойдя до конца, он сказал:

— Никогда не любил мак [20] . Лишенное гармонии, вульгарное растение и разрастается быстро, как сорняк.

Курица из раковины протестующе кудахтнула.

Мистер Лин встал, взял острый нож и деревянную доску и быстро перерезал птичью шею. Бросил курицу обратно в раковину и долго смотрел, как яркая кровь стекает в слив, рисуя пламенеющий цветок.

В канун Нового года в дверь позвонила незнакомая женщина и спросила, может ли она побеседовать с Евой.

Титания, чья очередь была открывать дверь, заколебалась:

— Могу я узнать ваше имя?

— Я живу в конце Редвуд-роуд. Пожалуй, предпочту остаться анонимом.

Титания пригласила гостью подождать в прихожей, а сама поднялась по лестнице.

Увидев ее, Ева сказала:

— Ох, ты надела этот жуткий фартук, который Брайан подарил мне на Рождество. Что еще ты прибрала к рукам?

— Только твоего мужа, — рассмеялась Титания.

— Этот оливковый цвет тебе, однако, идет. Носи его почаще, — посоветовала Ева и добавила: — Зови ее наверх.

Когда Титания ушла, Ева пальцами расчесала волосы и поправила подушки.

Женщина была средних лет и, похоже, довольно давно приняла решение позволить волосам расти а-ля натюрель, седыми и косматыми. В сером спортивном костюме и серых же кроссовках она походила на беглый карандашный рисунок на белом листе.

Ева пригласила незнакомку сесть на залитый супом стул.