Книга Люблю свою работу, страница 14 – Марина Серова

Старикан, прищурясь, кивнул. Музыка в машине продолжала играть, так что я продолжила, не опасаясь быть услышанной:

— Вам привет от Гоши. Это о нас он вчера вам по телефону говорил.

Я отдала записку, Георгич мельком взглянул на нее и сунул в карман потертых джинсов.

— Лады, — глянул через мое плечо на «пятерку». — Все, али как? Кажись, поболе должно быть?

— Раза в четыре, — уточнила я. — Остальные сейчас подъедут. А нам бы пока мероприятие обсудить.

Георгич кивнул, опять сказал: «Лады» — крикнул Паше, с любопытством поглядывавшему на нас через окошко, чтобы тот заезжал.

Паша выключил музыку, опустил стекло.

— Вон к тому крылечку подруливай. Избушку видишь? — Георгич указал черенком метлы на сруб размером с мой коттедж.

Паша кивнул, рванул с места и лихо въехал в ворота. Из машины до нас донесся визг и взрывы хохота. Георгич проводил машину взглядом, улыбнулся, но промолчал. Я заранее почувствовала себя неловко и посчитала нужным предупредить:

— У нас компания веселая, шумная, так что вы уж не обессудьте.

Георгич озорно сверкнул глазами:

— Так ить вы же, чай, не на поминки приехали. Стол и баньку сейчас организовать или попозже?

— Попозже, — я рассмеялась. Георгич мне определенно нравился. — И стол, и баньку. Нам бы сейчас чего-нибудь легкого… Да кофейку там, чайку.

— Чаек у нас хороший, — сказал Георгич. — Организуем. Идем, барышня, хозяйство покажу, покуда остальные подтянутся.

Всю дорогу я поддразнивала Пашу, и меня дружно поддерживали не на шутку развеселившиеся девчонки. В результате мы гнали как угорелые и прибыли на базу задолго до остальных. К тому времени, как Виктор деликатно посигналил у ворот «Рощи», наша пятерка успела досконально изучить, где и что здесь находится. Теперь девчонки грызли яблоки и резались в настольный теннис, а я учила Пашу играть в бильярд. Георгич руководил на кухне приготовлением чая и «чего-нибудь легкого».

Заслышав сигнал, мы подбежали к окнам.

— Встретить надо бы, — нерешительно сказал Паша, вертя в руках кий.

— Не дергайся, Павлуша, тут есть кому гостей встречать, — лениво протянула одна из девушек, Сюзанна, огрызком яблока показывая на спешащего к воротам Георгича. — Ты бы лучше о занятиях подумал. Там чаек с закусью поспевает, а тут едоки прискакали. Щас нажрутся все до отвала.

— Что за жаргон, ма шер, — недовольно поморщился Паша.

Сюзи с хрустом откусила кусок яблока и, преувеличенно громко чавкая, развязно сказала:

— Жаргон как жаргон. А че? У нас за границей все так говорят.

Паша обхватил голову руками и застонал. Мы рассмеялись.

Через минуту комната наполнилась гамом и счастливыми воплями. Девчонки делились первыми впечатлениями и уже строили планы на день. Одни предлагали немедленно отправиться на прогулку, другие интересовались, скоро ли обед, кто-то громким шепотом намекал на припасенное горячительное.

Петрушков слушал Георгича, растерянно кивал и хлопал глазами.

«То ли еще будет», — подумала я.

— В лес далеко уходить не советую, особливо вечером, — зычно произнес Георгич. — Березки с непривычки все одинаковыми кажутся, так что заблудиться тут немудрено.

Петрушков выглянул в широкое окно, как будто желал удостовериться собственными глазами, действительно ли одна береза может быть похожа на другую, повернулся и громко крикнул, перекрывая шум:

— Все слышали? За территорию базы ни шагу! Уволю, если кто заблудится!

В дверях, вытирая о передник красные большие руки, появилась толстая повариха, нашла глазами Георгича. Тот сказал что-то Петрушкову и кивнул.

— Чай готов, — возвестила повариха. — Прошу всех в столовую.

В столовой Паша обвел оценивающим взглядом «закусь», прилагавшуюся к чаю в щедром количестве, постучал по чашке ложечкой, призывая собравшихся к вниманию, и, строго нахмурившись, объявил:

— Занятия начинаются в двенадцать. Так что до отвала чтоб никто не нажирался.

Девчонки прыснули со смеху, потянулись к тарелкам, но Паша тоже на свет не вчера родился, поэтому добавил:

— Предупреждаю, гонять буду не меньше, чем обычно. Все три часа.

После таких слов хочешь не хочешь, а в еде себя ограничивать постараешься — кому в радость пыхтеть, как паровоз, потеть и проклинать набитый желудок?

Я села за стол рядом с Петрушковым, поболтала о том о сем, а улучив минутку, поинтересовалась:

— С Георгичем поладили?

— Милый дядечка, — Серж подцепил с бутерброда веточку петрушки, рассеянно пожевал. — Сказал, что ты велела слушаться меня, но пиво раньше обеда подавать нельзя. Тебе не кажется, что одно противоречит другому?

Я рассмеялась.

— А ты что, хотел тянуть в одиночку пиво и ловить завистливые взгляды остальных? У нас, между прочим, впереди еще три часа общения с Пашей. Лично я не против начать день рождения хоть сейчас, но поймет ли такое расписание Верочка?

При упоминании имени жены Петрушков вздрогнул.

— Да, ты права, черт возьми. Если сначала позанимаемся, то гроза, может, будет не так страшна.

— Значит, я сауну и праздничный стол на три часа заказываю? — уточнила я. — А ты, как занятия начнутся, к Георгичу загляни, что тебе тут скучать?

Серж взглянул на меня с надеждой, я подмигнула.

— И то верно, — он облегченно вздохнул и с энтузиазмом взял с тарелки бутерброд. С чашкой, на дне которой еще плескалось немного крепкого действительно вкусного чая, я прошла на кухню. Толстая повариха чистила картошку — по одной брала из мешка, привычными движениями в мгновения ока снимала с нее кожуру и бросала в кастрюлю, размерами больше похожую на бочонок.

— Еще чайку? — улыбнулась она, заметив в моей руке чашку.

— Нет, спасибо, — поблагодарила я, — все было очень вкусно. А где Георгич, не знаете?

— На дворе. Тут пройди, дочка, — она махнула картофелиной в сторону другой двери, — как выйдешь, так сразу его и увидишь.

Я пересекла кухню, а пока дошла до двери, вся взмокла, — от плиты, на которой что-то шкворчало и шипело, несло жаром. Георгич рубил на улице дрова. Удары топора о поленья я услышала еще из коридорчика.

— Дровами топите? — удивилась я.

— А как же, от них жар самый лучший, — Георгич довольно улыбнулся, легким движением руки вогнал топор в чурбак и вытер проступившие на лбу капельки пота.

Мы поговорили о сауне. Не забыла я также упомянуть и о пиве для Петрушкова. А под конец попросила Георгича присмотреть за Виктором.

— Это такой смурной и лохматый? — уточнил Георгич, вынимая самый настоящий кисет и квадрат папиросной бумаги. — А чего за ним приглядывать? Чтобы не убег?