Онлайн книга «Отпуск с папой»
|
– Это бережет мотор. – Ерунда. – Гм… Ты поворотники вообще включаешь? Доротея тихо засмеялась, но промолчала. Я встроилась в поток и поправила зеркало заднего вида. – Кристина, это следовало сделать до того, как ты начала движение. Нужно же видеть дорогу. – Папа, почитай газету. Он наклонился ко мне, чтобы посмотреть на тахометр. Одной рукой при этом оперся о консоль. – Сто сорок. Куда мы спешим? Доротея сзади положила мне руку на плечо, успокаивая. – Хайнц, мы все время ехали с этой скоростью. – Но Кристина сидит за рулем незнакомой машины. Долго ли перевернуться? И держи дистанцию побольше, тот грузовик, мне кажется, сейчас начнет перестраиваться. – Папа, все в порядке. Я двадцать семь лет за рулем – и ни одной аварии. И эту машину вожу часто. – Но у тебя было мало практических занятий тогда, я помню. Я сдалась. Спустя добрых полчаса, еще до того, как фризский паром подошел к Норддайхскому молу, мы подъехали к порту. Когда я еще не знала об отцовском чемодане, предполагалось, что мы оставим машину на стоянке пароходства и дойдем до парома пешком. На Нордернее мы хотели взять до дома Марлен такси. Мысль о том, что мне придется волочить этот чемодан до парома, а с ним еще и две дорожные сумки и кучу кошелок, а на острове с трудом запихивать все это барахло в такси, всерьез меня напугала, и я решила ехать на машине. Доротея со мной согласилась. А папа, изучивший проспект пароходства «Фризия», считал, что в этом нет смысла. – Ну что за бред? Здесь написано, что ездить на машине можно не везде, да и билет на паром стоит дорого, и остров слишком мал, зачем нам там машина? Однако Доротея тоже слишком устала, чтобы вступать с ним в дискуссию. Мы въехали на дорожку, идущую к причалу, и пошли за билетом. – Одна машина, трое взрослых. Сегодня туда и через две недели обратно. Я улыбнулась билетеру и попыталась загородить собой кассу от отца, стоявшего за мной. Это ни к чему не привело. Ответ раздался через микрофон: – Сто четырнадцать евро. – Сколько? А если без машины? – протиснулся вперед отец. – Пятнадцать евро с человека. – И только за то, что мы сидим в машине, на которой на этом островке даже не везде можно ездить, вы дерете такие деньги? Это грабеж! – Вы можете оставить машину на стоянке, так делает большинство пассажиров. – Именно это я и говорил, Кристина. Понимаете, просто у моей дочери куча багажа, и она не хочет его нести. А я приехал с Зюльта, и там устроено так, что… – Хайнц, пойдем. – Доротея взяла отца под руку и повела к выходу. – Давай выйдем на солнце. Я посмотрела им вслед и снова перевела взгляд на кассира. За мной тем временем образовалась очередь из восьми человек. – Одна машина, трое взрослых, сегодня туда, через четырнадцать дней обратно. – Ваш отец? Взгляд его был полон сочувствия, когда он протягивал мне в окошко билеты до Нордерней и чек. Я кивнула. – И все же желаю вам приятно провести время на острове. У меня было такое чувство, что я должна с ним объясниться, только не знала, с чего начать. – Спасибо, все будет плохо. То есть я имею в виду – все будет отлично, только… Но кассир уже обслуживал следующего, и я пошла назад, к нашей машине и своему папе. Большинство транспортных средств, стоявших в очереди на погрузку, были микроавтобусами, машинами доставки или с аурихскими номерами, то есть местными. Хайнц уселся на свое место, обойдя очередь. – Неудивительно, при их ценах нужно быть сумасшедшим, чтобы брать с собой машину. Теперь все думают, что мы считаем себя лучше других. Стыдно. – Папа, перестань, я больше не могу это слышать, твой дурацкий чемодан стоил мне стольких нервов, что я больше не хочу тащить его на себе. Папа встревоженно посмотрел на меня: – Ты очень нервная. Тебе действительно нужен отпуск, ты раздражаешься от каждой мелочи. Но погоди, через две недели станешь совсем другим человеком. Я опустила голову на руль и прикрыла глаза. * * * У нас было одно большое преимущество: решив взять с собой машину, мы избежали очереди на паром. Поэтому первыми поднялись в салон, в котором располагался ресторан. Мы уже сидели за столиком у окошка, а пассажиры еще штурмовали трап. Они волокли за собой тележки или тащили на спинах рюкзаки, нетерпеливо напирали друг на друга и толкались. Доротея наблюдала за происходящим. – Боже мой, это никогда не кончится. Что им всем нужно на Нордернее? – Мы тоже туда едем, – тут же откликнулся папа. – Вы заметили? Большинство этих людей старше вас лет на двадцать и сами несут свой багаж. – У них чемоданы на колесиках, Хайнц, чего не скажешь о господине с больным бедром за нашим столом. Хайнц обиженно схватил меню. – Не знаю, что вы привязались к моему чемодану, – буркнул он, листая страницы. – Колбаски, отлично. На паромах я всегда ем колбаски. Они почему-то оказываются очень кстати. Я взяла у него меню. – Мне показалось, ты боишься испорченного мяса. Хайнц вскинул на меня глаза: – Но не в колбасках же. Я в это не верю. К тому же я вовсе не боюсь. Так классно даже моя мама не готовила. Он с интересом огляделся. – Красивый корабль. И здесь очень чисто. И он больше, чем я думал. Похож на настоящий паром. – Папа, это настоящий паром. – На линии Рёмё – Зюльт он больше. – Ерунда. Папа начал вставать, но Доротея его удержала. Она уже несколько минут боролась с судорожным смехом. – Сядь, куда ты рвешься? – Пойду на мостик и спрошу у капитана. А что это за дурацкий смех? Доротея попыталась ответить: – Это… из-за… твоей мамы… Она захохотала во все горло. И заразила меня. Папа не понял. – Ты же не знала мою маму. Его прервал официант, возникший у нашего столика. – Что вы желаете? – Вы знаете габариты судна? Официант был вьетнамцем. Он дружелюбно посмотрел на нас. – Только пожелания еды и напитков. – Хорошо. Тогда я желаю колбаски и кока-колу. А если вы возьмете себя в руки и выберете еду, молодой человек сумеет обслужить еще кого-нибудь. Я уже снова обрела серьезность. |