Онлайн книга «Манон или Жизнь»
|
– Я только что оттуда ушел, – говорю я, представляя себе реакцию моего начальника на звонки из полиции. – Могу к вам приехать. – Мы сами вас подхватим, – после секундного замешательства говорит голос в трубке. – Где вы сейчас территориально? * * * Никаких, разумеется «канатами вязали» и «под белы руки» – находят тихое местечко, отдельный кабинет; причем кабинет почти полный – пять человек напротив меня, меня должно бы это насторожить, и такой быстрый контакт тоже должен насторожить, и то, что они знают про Лину, – но меня это не настораживает. Я слишком расстроен. Я думаю, естественно, что это мать Лины успела так быстро сообщить в полицию; или что… или… – Герр Ставицки, – начинает главный, – расскажите, в каких отношениях вы состоите с Линой Лаут? – В дружеских, – говорю я. – Надо ли нам понимать вас так, что вы… – Да, да, да. Надо понимать меня именно так. – Я вообще-то волнуюсь, ребята. Мне бы очень хотелось, чтобы вы ее нашли, – говорю я. Они переглядываются. – Герр Ставицки, – говорит один из них, – вы, конечно, понимаете, что против вас будет в любом случае заведено уголовное дело. Разумеется… когда Лина найдется, по ее заявлению обвинение может быть с вас снято. Но если… события будут развиваться… иначе… то… вы попадаете в достаточно сложную ситуацию. Надеюсь, вы нас правильно понимаете. – Да, – говорю я. – Вы – последний, кто видел Лину, – это факт, – говорит главный. – Мы должны, нам придется, мы вынуждены взять с вас подписку о невыезде. Вы можете спокойно работать. Ну… не спокойно, мы хотим сказать, одним словом… – Скажите, – вступает вдруг молчавший до сих пор главный, – скажите, герр Ставицки, а это правда, что вы на прошлой неделе подали заявление об усыновлении четверых детей покойного герра Кнабе, работавшего в группе RHQ? – Кнабе был моим другом, – объясняю я. – Мы работали вместе до прошлого года. – Но, если так, получается, вы работали вместе и с герром де Грие. – Да, верно, – говорю я, начиная чуять какой-то подвох. – Так оно и есть. – Но в последнее время вы редко с ним виделись, так? Ощущение подвоха усиливается. – А вы, вообще, кто? – вдруг приходит мне в голову. – Почему вы спрашиваете меня про де Грие? – Герр Ставицки, – говорит главный, – мы вам сейчас предложим одну вещь… В случае, если вы правильно нас поймете, не будет никакого уголовного дела и никакой комиссии по растлению малолетних… И четверо детей Кнабе будут в полном порядке. – Где Лина? – Лина в полной безопасности. Мы очень советуем вам: пожалуйста, постарайтесь правильно отреагировать на наше предложение… Взгляните, – говорит главный и протягивает мне бумагу. Как гром среди ясного неба. Это копия заявления в полицию об изнасиловании. Внизу стоит подпись Лины. – Ваш друг де Грие, – говорит главный, – обвиняется в мошенничестве в особо крупных размерах… Мы искали его несколько дней, можете себе представить? Но в конце концов нашли. Мы не хотим его арестовывать. Мы хотим сначала получить информацию. Вы должны вытянуть из де Грие хоть что-нибудь. – Это невозможно, – говорю я. – Я с этим просто не справлюсь. Де Грие ничего мне не скажет. – Даже вам? – Даже мне. Мы никогда не говорим с ним о работе, с тех пор как я перешел в RTBF. Вы можете понять, что наши фирмы – конкурирующие? Надо быть идиотом, чтобы пытаться такое подстроить, – я просто в бешенстве. – Ничего у вас не выйдет. – Должно выйти, – возражает главный. – Это в ваших интересах, герр Стаут. И от того, что он называет меня не по фамилии, а так, как зовут меня друзья, мне становится совсем хреново. Конечно, он узнал это от Лины. Сволочи. Сволочи!… – Прекратите! – Положите… на место! – да держите его, слева, слева… – Ах ты падла! – я швыряю ему в рожу степлер. – Ах ты, гадина! – скручивают и валят на пол, дышать нечем, наверху качается пыль, бумаги слетают со стола, заявление, еще что-то и еще что-то, с грохотом рушится кипа папок, я выдираюсь из их рук, и что-то еще грохочет и громыхает некоторое время сверху, прежде чем я понимаю, что сопротивление бесполезно, отныне и во веки веков. Когда же ты, Стаут, отучишься драться с полицией? * * * У меня отбирают шнурки, ремень и галстук и сажают меня в камеру к двум бандитам. – По какой статье? – интересуются бандиты. – Мошенничество, – говорю я, стараясь не думать, что было бы, если бы я ответил «растление малолетних». – Но на самом деле я не виноват. – Это понятно, – понимающе кивают бандиты. Вскоре бандитов уводят на допрос. Я сижу и думаю. Я думаю вот о чем: – мир был таким красивым, пока в него не пустили всякое мудачье, — вот что я думаю, — – куда все это делось, я всюду чужой, — и я вспоминаю, как – как свистели и размахивали руками, как мы начинали, — и, взлетая над городом, я думал, что может так случиться, что и я прямо-таки горевал, поставив локоть на подлокотник и глядя в иллюминатор, — и о чем я только думал все это время, — стричься пора, пора постричься и куда все это делось делось-то все куда Ну что ж, постиг тебя успех, избыток благ, грехов, утех. Не бойся, скоро им конец. Того гляди придет песец. И вот, настал твой звездный михх, и ты достиг вершин златыхх. Но скоро сам догонишь ты: все это лажа и понты. Того гляди придет песец. Того гляди придет песец. Равны и бомж, и президент, а жизнь – нелепый прецедент. Того гляди придет песец. The Crack of Doom is coming soon. Потом бандиты приходят обратно и предлагают мне сыграть с ними в покер. Один из них одобрительно замечает: – Что, значит, правду говорят: никогда не играйте в покер со случайными попутчиками: это опасно. Вас обдерут, как липку, потом отравят, усыпят и страшно подумать, что еще. – У тебя семья есть? – спрашивает другой бандит. – У меня четверо детей, – отвечаю я. – Но они будут в порядке. Я не виноват. – Это правильно, – говорят бандиты. – Не ссы, главное. * * * Ночью мне снится сон, что меня допрашивают. – Герр Ставицки, расскажите нам, что вы делали в тот вечер, когда к вам приехали Рэндл-Патрик де Грие и Манон Рико. По порядку, пожалуйста. |