Онлайн книга «Там, где меняют законы»
|
— А если ты… покажешь в милиции эту пленку? — Я ее не покажу. — Почему? — Стас отличается от Кутятина только одним, Аня. Он не промахивается. В кабинете стало так тихо, что было слышно, как плавают рыбки. — Бог с ним, — сказал Никитин. — Нам… нам надо обсудить пару вещей. Во-первых, ты остаешься кредитором компании… Аня выпрямилась. — Ты мне уже объяснил. У этой компании нет денег. — Я не вычеркну этих долгов из реестра. И потом. Твоя дача — она на балансе компании… Нам надо оформить бумаги… Аня засмеялась и встала. — Господи, какая я дура, — сказала она, — а я-то думала, зачем меня еще приглашают ужинать… я уеду хоть завтра. — Да послушай! Нам надо оформить их задним числом! Что ты ее выкупила! — Зачем? Если бы на моем месте был мой отец, ты бы позволил ему оформить бумаги задним числом? — Твой отец — это твой отец. А ты — это ты. Я… я хочу объяснить… Аня вскочила из-за стола, как дикая кошка. — Ты мне уже все объяснил! Ты объяснил мне, что мой отец — убийца и мошенник! Ты объяснил мне, что мой отец хотел тебя кинуть, только забыл объяснить — почему? Что такого вы не поделили с отцом? Почему со мной — по-другому? — Потому что ты мне не безразлична. Аня отступила на несколько шагов. — Я тронута. Я так тронута, Вася, ты не представляешь. Никогда в жизни мне не дарили столько цветов, как сейчас. Никогда в жизни меня не звали в такие рестораны, как сейчас. Никогда в жизни за мной так трогательно не ухаживали, как сейчас. Вот только одна маленькая проблема. Я — не изменилась. Вопрос — почему же вдруг за мной все стали ухаживать? Каменецкий за мной ухаживал, чтобы я отдала ему доверенность на голосование. Стас ухаживал за мной, чтобы я не помогала чекистам. А ты зачем? Из того, что я тут услышала, я поняла, что ты не можешь вернуть долгов, как обещал! И как только кредиторы это поймут, они заберут у тебя доверенности, и ты останешься лицом к лицу со Стасом! И тогда что тебе останется? Моя липовая кредиторка? Которую ты только что пообещал не вычеркивать из реестра? — Аня, что ты несешь. Не все в России… — Все. Вы называете это — жить как мужчины. Жить только ради денег. Ради разводок. Никитин пожал плечами и встал из-за стола. Аня попыталась отступить еще и уперлась в небольшой шкафчик, окованный бронзой. Правая рука наткнулась на что-то тяжелое, на подставке. — Не подходи. Я не верю вам. Никому. Слышишь, никому… Никитин сделал шаг вперед. Аня размахнулась и швырнула в него тем, что попалось под руку. Это была тяжелая стальная модель «ТУ-154» на бронзовом постаменте. Никитин мгновенно нырнул вправо, а стальной самолетик врезался носом в подсвеченную стену аквариума. Стекло всхлипнуло и рассыпалось. Вода хлынула на столик для отдыха, смывая тарелочки с суши и бокалы с шампанским. Зашипел перевернувшийся подвечник. На мгновение в кабинете сделалось темно, а потом дверь буквально вынесло с петель, и в кабинет залетели охранники. — Не стрелять! — отчаянно заорал Никитин. В кабинете зажегся свет. Никитин лежал, сбитый с ног спецназовцем. У ног его прыгали по полу пираньи. Спецназовец, который держал Аню, пережал ей горло так, что слезы наворачивались на глаза и было трудно дышать. Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой шарил под рубашкой. — Слышь, командир, — жарко дохнул спецназовец, — если что, мы ее тебе подержим. — Отпустите ее, — заорал Никитин. Спецназовец с явной неохотой выполнил приказания. Аня вскочила, красная от смущения и ярости. — Где моя охрана? — спросила Аня. — Внизу. Аня, я не могу тебя… — Моя сумка. Никитин мертвой рукой протянул ей черную дамскую сумочку. — И мобильник. — Ведьма, а? — сказал спецназовец, — чистая ведьма. Слышь, командир, если насчет баб… Аня, не дослушав его фразы, повернулась и вышла из кабинета. * * * В машине Аня разрыдалась, как маленькая девочка. Она плакала за весь этот день, и за всю эту неделю в Москве и за все годы, которые она ждала отца. Отца, который заказывал своих партнеров и лгал ей в лицо. Отца, который дарил драгоценности проституткам, а маму заставлял сдавать квартиру. Отца, который позвал ее в Москву не потому, что хотел ее увидеть, а потому, что проворачивал самую большую в своей жизни аферу и нуждался в ее подписи. А когда она приехала, оказалось, что на даче ее ждут гости. Перед трехэтажным домом, выстроенным наподобие маленького замка и обложенным горным камнем, стоял кортеж из трех машин: удлиненного «БМВ» и двух джипов, и охранники с автоматами почтительно расступились, пропуская ее внутрь. Стас сидел перед телевизором, закинув длинные ноги на журнальный столик, и рядом с ним на диване лежала небольшая папка. — Садись, — сказал Стас, и Аня послушно села напротив, как кролик перед удавом. Стас рассеянно улыбался и смотрел сквозь нее, но у Ани было такое чувство, словно он видит каждую нервную клетку в ее мозгу. И уж конечно он видит ее вспухшие и заплаканные глаза. Стас взял папку. — Ты знаешь, мы нашли деньги. — Какие? — Восемьдесят пять миллионов. Которые заныкал твой отец. Серая папка шлепнулась на журнальный столик. — Тебе там надо кое-что подписать, чтобы деньги вернулись обратно. Шестьдесят миллионов. Двадцать пять мои. — А Никитин? — Никитин не будет претендовать на эти деньги. — Почему? Не удостоив ответом, Стас протянул ей документы. Аня молча пролистала бумаги. Потом так же молча расписалась в тех местах, где стояла галочка. Стас забрал у нее папку и, усмехнувшись, встал. Аня помолчала. — Знаешь, я никогда не верила, что то покушение — было на меня. Стас помолчал. — Я всегда думала, что оно было на Мережко. Потому что он тебя продал. А теперь я понимаю, что оно было не на Мережко. Ты убил тех, кого хотел убить, правда? Игоря и Петра. — Почему я должен убивать Игоря и Петра? — Потому что они убили моего отца. — С чего ты взяла, что Коряга со Смулей убили твоего отца? Со слов следователя Арлазова? Аня молча поднялась и вышла в прихожую. Когда она снова вошла в гостиную, в руках ее была видеокассета в пестрой коробке безо всякой наклейки. Стас повертел кассету в руках и сунул в проигрыватель. До конца он запись не досмотрел. Нажал на «стоп», вытащил из телевизора и небрежно бросил на столик поверх серой папки. |