Онлайн книга «Звезда Козодоя»
|
А мышь испуганно оглянулась по сторонам и ответила: — Нет, нет. Хоть и знаем, что хлебушек сделан из пшеничной муки. Как ее замесят, да испекут, такой, говорят, он мягонький и вкусненький получается. Но мы ни за что не забрались бы в ваш шкаф. Тем более что мы вам так обязаны… — Я не об этом. Просто спросил, едите ли вы хлеб. Значит, едите. Подожди. Сейчас дам хлеба больному ребенку. Госю положил свою виолончель на пол, отломил ломоть хлеба, лежавшего в шкафу, и положил его перед мышью. Мышь чуть с ума не сошла, стала плакать и смеяться, затем поклонилась, бережно схватила зубами ломоть хлеба и выбежала из дома, пропустив мышонка вперед. — Уф! Как устаешь от общения с мышами. Госю свалился на кровать и сразу же заснул крепким сном. Прошло пять дней. А на шестой день вечером музыканты оркестра «Венера» уходили со сцены дома культуры с пылающими от румянца лицами. Шестая симфония была исполнена на ура. В зале еще гремели бурные аплодисменты. Дирижер, сунув руки в карманы, медленно ходил за кулисами, будто ему не было никакого дела до аплодисментов, но на самом деле он был очень доволен. Одни музыканты доставали сигареты и закуривали, чиркая спичками, другие убирали инструменты в футляры. В зале по-прежнему гремели овации. Они становились все громче и громче, превратившись в такой ужасающий грохот, который, кажется, невозможно произвести ладонями. За кулисы зашел конферансье с большой белой лентой на груди и сказал: — Публика вызывает на бис. Не могли бы вы сыграть какую-нибудь коротенькую вещицу? Что-нибудь? Дирижер резко ответил: — Нет! После такого крупного произведения мы не можем сыграть «что-нибудь». — Тогда прошу вас, господин дирижер, выйти на сцену и сказать хоть несколько слов. — Не могу. Госю, выступи ты, сыграй что-нибудь. — Я? — ошеломленно произнес Госю. — Да, ты. Ты, — сказала первая скрипка, подняв голову. — Ну, давай, ступай, — повторил дирижер. Музыканты чуть ли не силой принудили Госю взять виолончель и вытолкнули на сцену. Когда он, крайне смущенный, вышел с дырявой виолончелью, слушатели еще громче зааплодировали, обрадовавшись, что сейчас им сыграют на бис. Кто-то в зале даже крикнул: «Ура!» «Как можно так издеваться над человеком. Ну, что же… Сыграю им «Охоту на тигров в Индии» — решил Госю, успокоившись, и вышел на середину сцены. Он стал играть «Охоту на тигров в Индии», словно разъяренный слон, так же грозно, как в тот вечер, когда к нему пришел кот. Публика замерла, обратившись в слух. А Госю играл и играл. Он сыграл музыкальную фразу, на которой у бедного кота из глаз полетели искры. А затем сыграл фразу, во время которой кот несколько раз ударился о дверь. Доиграв, Госю без оглядки убежал со сцены, так же, как тот кот. За кулисами дирижер и остальные музыканты сидели тихо, не моргая, будто только что спаслись от стихийного бедствия. Госю, решив, что все пропало, поспешно прошел мимо, шлепнулся на скамью и положил нога на ногу. Музыканты разом повернулись к Госю и посмотрели на него. На их лицах не было видно ни тени насмешки. «Какой странный вечер!» — подумал Госю. Дирижер встал и сказал: — Госю, ты молодец! Простой пьеской привлек столько внимания. Как у тебя получилось настолько продвинуться за какую-то неделю? Десять дней назад ты был просто ребенком, а сейчас — настоящий боец! Видишь, стоит как следует постараться, и все получится. Музыканты тоже встали, подошли к Госю и сказали ему: «Молодец!» — Здоровый он парень. Обычный человек просто умер бы, если б столько репетировал, — сказал дирижер себе под нос. Поздно вечером Госю вернулся домой. Он жадно выпил воды, открыл окно и, глядя в небо, куда улетела кукушка, сказал: — Кукушка, извини меня! Я вовсе не сердился на тебя тогда. |