Онлайн книга «The офис»
|
К тому времени я уже понял, что несмотря на полное отсутствие возможности механически воздействовать на окружающие меня предметы – кое-чего невероятным усилием воли мне удавалось добиться. Например, я не мог подвинуть стул или ударить кого-нибудь так, чтобы это принесло ощутимые другим результаты. Но у меня получалось, ценой невероятных усилий, навалившись всем телом, нажать несколько клавиш на клавиатуре. Когда кто-то оставлял письмо на экране, я иногда дописывал пару слов. Совершенно ненужных и нелепых, а иногда просто озорных… Во многих письмах появлялись эти неведомо откуда взявшиеся слоги. Мало кто прочитывает письмо перед отправкой еще раз. В фразу «Добрый день» я мог добавить несколько букв и переврать ее до неузнаваемости. А все думали, что они просто опечатались, и пеняли на ширину своих пальцев. Извините, но «добрый пиздень», пришедший нашей толстой дуре по финансам, встал кое-кому боком. А в фразе «надеюсь, теперь ты понимаешь, что я прав», трудно было удержаться, чтобы не вставить частичку «не» перед словом «прав». И все пеняют на усталость… На самом деле уставал от этих проделок я. Немаленькая нагрузка для бестелесного существа. После, обессиленный, я валился на пол и откатывался под стол к Любочке, если она была в этот день в чем-то новом. Теперь, со стороны, мне многое становится понятно. Я пользуюсь своим правом войти в любой кабинет. Но мое отношение к офису и всему происходящему в нем переменилось после одного совещания. Посвящено оно было итогам первого полугодия. Во время совещания я, конечно, вел себя не очень хорошо. Не любил я эти совещания и в бытность свою реальным менеджером, а уж в теперешнем состоянии не мог себе отказать в удовольствии немного побезобразничать. Ходил по столу и в самый неподходящий момент, когда кто-то начинал выступать с докладом, ронял ручки со стола – если ручка не прилегала плотно к ежедневнику, откатить ее мне было по силам. Позволял себе и покуражиться. Вставал на плечи генерального и во время его выступления делал вид, что это самый удобный в мире стульчак, а его плешь не зря отдает фаянсовым блеском дешевого унитаза. Испуганные взгляды, которые бросались в нашу сторону, были мне симпатичны. Казалось, все видели, где я восседаю и что делаю. Как приятно было многим менеджерам узнать, что их директору тоже срут прямо в мозг. Когда финансовый директор смотрела на окружающих сквозь свои полные презрения и высокомерия очки, я подходил к ней вплотную, снимал штаны и прижимался к ее линзам своими колокольчиками. После чего она, рассерженная, срывала их со своего носа, протирала нелепым фиолетовым платком и ворчала: «Включите кондиционер, наконец! У меня даже запотевают очки». Все удивленно переглядывались. Никому особенно не было душно. Конечно, жестоко. Но эти люди не читали тех отчетов, которые я делал. Теперь, пользуясь тем, что невидим, я часами стою за спиной у руководства. Я стою и пребываю в бешенстве. Мою папку на общем диске вообще никто не открывает. Зачем я сидел над отчетом со страшным названием «Сэйлз репорт уиз деталз» по шесть вечеров кряду?! Твои линзы всегда будут покрываться испариной, потому как я работал в никуда и не встретил ни человеческого, ни профессионального участия к результатам своей работы. Зато теперь я вижу, какие файлы открываешь ты, плешивый Карабас, в своем тысячедолларовом кожаном кресле. Но то собрание возродило во мне надежду, что все может исправиться. Что в моей жизни снова может появиться общение, взгляд, улыбка, подаренная от души, а не подобная спазму прямой кишки в момент опорожнения. 4 Ее посадили за мой стол. Дали другое кресло, но компьютер оставили мой. И сказали все эти слова, которыми обманывают новеньких. Слова, полные лжи и фальши. Просто им надо было поставить галочку в графе «предприняты шаги по устранению недостатков». Отметить плюсиком в пустом и давно заброшенном ежедневнике строчку «антикризисные меры: ужесточить финансовый контроль». Ей сказали, моей бледной в первый же рабочий день принцессе, что: 1) на нее возлагаются особые надежды; 2) ее появление – значимое событие в жизни офиса; 3) ее работа будет под особым и пристальным вниманием; 4) с мотивацией в случае успешного сотрудничества не возникнет никаких проблем; 5) под это направление планируется в перспективе создать отдел, а то и целый департамент, и только на первых порах все придется делать самой; 6) у нас особый коллектив и чудная атмосфера. Что из этого не говорилось мне? Теперь я знаю всю глубину пустоты этих фраз. Всю безысходность их смысла. Бледная принцесса на девятый день работы странно посмотрела в мою сторону. Я уже сутками сидел напротив, перестав даже следить за новинками Любочкиного гардероба. Ее взгляд, уставший от света монитора, казалось, остановился на моем лице. На долю секунды она различила меня в пространстве, и я понял: нам суждено быть вместе! У меня есть шанс избавиться от одиночества! Это внезапное озарение и надежда настолько сильно меня взволновали, что я начал вихрем носиться по офису. В итоге, оказавшись в кабинете у директорши по финансам, я так интенсивно стал елозить своими бубенчиками по ее линзам, что она в сердцах швырнула очки об стену. Но я даже не стал радоваться такому успеху. Я был влюблен. Лишь бы все продолжалось как есть. Лишь бы она работала так же много, как и в эти первые дни. 5 «Моя бледная принцесса. Милая белокурая тень», – мог сказать про нее кто-либо другой, но только не я. Ибо сам являлся тенью. Ее появление дало мне невиданные силы. Я чувствовал, что окреп. В моих жилах вновь заиграла кровь. Но все протекало не так гладко, как хотелось бы. На третьей неделе она дважды ушла с работы вовремя, чем чуть не ввергла меня в состояние шока. Я привык сидеть напротив нее каждый вечер и ждать, когда наши взгляды снова встретятся. Во второй случай ее преждевременного, с точки зрения моей любви, но не общих корпоративных стандартов ухода, я набрался сил и с трудом написал на первой странице оставленной ксерокопии ее паспорта Останься в офисе… |