Книга День счастья - сегодня!, страница 8 – Кирилл Сафонов

– То есть я избранный? – Я все больше и больше удивлялся происходящему.

– Ты? Нет. Мы встретились. Я посмотрел на тебя и подумал: «А может, помочь парню?» Так просто, без предварительных исследований, – сказал Берг, смотря мне прямо в глаза.

– То есть на пути у милосердия встал я, – съехидничал я.

– Да, – сказал толстяк и посмотрел так, что мне ничего не оставалось, как опустить глаза.

Мне стало как-то не по себе. Ладно, сначала было смешно. Ну странно. Даже интересно. Но сейчас с каждой секундой мне становилось все больше не по себе. Страха еще не было, но… Кто он? Что обо мне знает? Что за корпорация? При чем здесь счастье? А главное, при чем здесь я? Все эти вопросы начинали выводить меня из себя. Да, Берг ответил, но убедили ли меня его ответы? Поверил ли я ему? Не-а, нисколечко не поверил!

– Ну а с чего ты взял, что мне нужно что-то менять? – Теперь серьезностью поражал я.

– Илья, – произнес толстяк. – Давай проведем маленький эксперимент. Позвоним твоей жене и спросим, что она думает по этому поводу. И если она скажет, что все в порядке, что о лучшем муже нельзя и мечтать и чтобы мы перестали морочить ей голову, – я клянусь, что распущу свою корпорацию, а все материальные средства переведу на твое имя. Идет?

– Вы… э… Ты это серьезно? – испугался я.

– Абсолютно. – Берг встал и оперся руками о стол. – Илья, пойми, я пригласил тебя к себе не для того, чтобы читать нотации. Это штука дешевая. Поверь, я искренне хочу помочь тебе, твоей жене и, в конце концов, твоему ребенку.

– М-м-м…

– Прошу, не перебивай. Я видел фото в твоем бумажнике, когда ты искал свою визитку, – набирал обороты толстяк. – Просто расскажи все то, что ты говоришь себе, мне, а уж я, будь уверен, знаю, что с этим делать.

Надо же, какой напористый этот толстячок. Как ловко он окутал меня своей паутиной, даже не знаю, как выбираться. Пошлешь – обидишь, ведь об искренности поет. Соглашаться… Черт, неохота.

Психологи эти… Ну чего они понимают? Сами небось пьют не просыхая, а туда же – других жить учить пытаются. Господи, что же делать-то?

– Решайся! – резанул толстяк.

Да ты, я смотрю, прямо мысли читаешь. Я снова полез за сигаретами.

– Пять минут, Илья, – сказал толстяк, после чего, поиграв пультом, вышел из комнаты.

Нет, я с ним с ума сойду. Ну надо же было. Притормозил бы вовремя, и ничего бы не было, а теперь… А с другой стороны, что я теряю? Ну послушаю, что этот проныра скажет. Ну заплачу ему за это сколько скажет, и все. А дальше пошлю все далеко-далеко и забуду как о кошмарном сне. Решено? Решено. Давай, Олег Генрихович, прорабатывай.

И в тот же миг как по сигналу зашуршала дверь, и Берг вновь занял свое место.

– Давай, Илья, доверься мне и рассказывай все как на духу, – сказал толстяк, и его лицо выразило полную сосредоточенность.

– Да начинать-то в общем-то не знаю с чего. – Я действительно не знал, как и о чем говорить. – Тридцать три года. Женат. Дочке два года. Бизнесмен. Собственная лизиноговая компания «Корсо». Может, слышал?

Толстяк кивнул, и я продолжил:

– Что еще? – Я перевел дыхание. – Разве мало для счастья?

– Не знаю. Ты мне скажи, – пожал плечами толстяк.

– А я тоже не знаю. Такой ответ может быть? – Я уставился на него. – Я не успел его почувствовать. По каким-то там причинам мне отказали. Помахали перед рожей, а потом пнули под зад коленом. Все, дружище, свободен.

– Что ты имеешь в виду? – произнес Берг. – Я не совсем понимаю.

– Не понимаешь? Так слушай, если хочешь, конечно, – повысил я голос.

– Я весь внимание, – сказал толстяк, и от его спокойствия мне стало еще хуже.

– А тут и объяснять-то нечего. Все дело в страхе – я боюсь жить! – закричал я. – Точнее, боюсь не жить. Боюсь за свою жизнь. Ни за чью-нибудь, только за свою. Исключительно. Ни за жену, ни за ребенка, а за свою собственную шкуру.

Толстяк улыбнулся.

– Что смешного? Скажешь, так не бывает?

– Бывает, бывает, – сказал толстяк, но его губы все же сохранили какое-то подобие улыбки. – Дальше, я так понимаю, начался систематический поход по врачам, но все без толку?

– Вот видишь, ты и сам все знаешь.

– Да это немудрено. – Толстяк снова схватил пульт. – Сейчас разговоры временно прекращаем, нужно самим все проверить.

– То есть?

– Ну, если говорить по-научному – выявить все возможные патологические составляющие твоего состояния. И если их нет, то займемся напрямую твоей душой.

Про душу мне что-то не очень понравилось. Вернее, совсем не понравилось.

– Что, опять диспансеризацию проходить?

– Можно и так назвать, – нажимая на пульт, сказал толстяк. – Только помни, что ты в корпорации «Счастье», где не сделают ничего, чтобы человек чувствовал себя плохо. Если, конечно, он сам этого не захочет. Счастье ведь разное бывает. – Берг засмеялся. – Но ты, Илья, не бойся. У нас все по последнему слову техники. Кнопку нажали – и вот ты уже как на ладони. Со всеми своими болячками: настоящими, прошлыми, да и с будущими можно разобраться.

– Прямо как в фантастических фильмах, – удивился я. – И давно у вас такая аппаратура?

– У нас давно, – парировал толстяк. – И вообще не удивляйся ничему – не стоит. Многого все равно не поймешь. Доверься мне и, клянусь Богом, не пропадешь.

Берг, кажется, заканчивал манипуляции со своим пультом.

– Забавные машинки у вас, – сказал я, указывая на пульт.

Толстяк уставился на меня и проследил за тем, куда указывает мой палец.

– А, это… Это да, гениальная вещица, – ответил Берг и, словно ребенок, завертел в руках хромированный параллелепипед. – Только машинки разные, Илья. Одинаковых нет.

– А у консьержей? – спросил я.

– О-о-о… Не стоит даже сравнивать. Да и не важно это. – Толстяк поднял указательный палец над одной из кнопок пульта. – Главное, чтобы то, что тебе нужно, всегда было у тебя под рукой. Если нужно открыть дверь, то тебе совершенно наплевать на то, что эта, как ты сказал, машинка может разнести на части полгорода. Тебе просто нужно открыть дверь… А теперь смотри.

И не успел я ничего ответить, как толстяк вонзил палец в своего блестящего помощника. И в ту же секунду весь открывшийся вид на Москву, так впечатливший меня, исчез. «Что за жалюзи такие у вас, Олег Генрихович? Надо поинтересоваться, где заказывал», – подумал я и улыбнулся.

Но в следующий момент жалюзи снова открылись, но за окном была не Москва, а темная пучина моря или океана. Тяжелые водоросли покачивались в такт какой-то мелодии. Медленно проплывали огромные рыбы, пропуская сквозь свои жабры десятки литров воды; проносились стайки ярких маленьких рыбок-ракет. Я все ожидал, что тишину и спокойствие вскоре нарушит голос Дроздова из программы «В мире животных», но этого не происходило. Где я?