Книга Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1, страница 32 – Исраэль Левин

– До 1956 года ты продолжал работать на своего прежнего шефа Гелена. Потом как будто бы разбился в Пуллахе, где для вашей организации построили специальный поселок, и даже с честью похоронен в Мюнхене на военном кладбище. Уже много лет ты отвечаешь за секретные счета, наверное, партийные – но это только мои предположения, и об этом мы еще поговорим – регулярно переводишь деньги в разные концы света. Чтобы ты быстрее мне поверил – вот распечатка переводов.

Я резко вынул конверт из внутреннего кармана пиджака.

– За последние четыре года ты проделал это восемьдесят девять раз. Хочешь еще подробностей?

Бросив конверт на стол, я продолжал наблюдать за Альвенслебеном. Старик побледнел. Видно было, что озвученная цифра произвела впечатление.

– Рассказать, кому ты их переводил?

Но старик не двигался и, что еще хуже, совсем не реагировал. «Может, все-таки ошибка?» – подумал я, но давления не снижал, как требовала тактика.

– На десерт могу предложить рассказ про супругу в больнице дома престарелых. Помнишь ли ты, уважаемый Альвенслебен, что ты двоеженец? Супруга законная жива, а ты себе еще одну, молодую, приобрел. Нехорошо. По австрийским законам тебе лет десять положено.

Я еще раз внимательно посмотрел на Альвенслебена и увидел то, что хотел – мощная психическая атака не прошла бесследно. Левый глаз его начал дергаться – блефароспазм. Ого, это уже похоже на нервный срыв. Значит, сработало!

– У меня есть для тебя еще одна новость. Дома тебя никто не ждет. Сначала они поехали навещать тебя в больницу, а теперь гостят у меня. Ну, может, скажешь что-нибудь?

– Чего вы хотите? – хриплый голос старика звучал тихо и болезненно.

– Мне нужно знать, кому ты переводишь деньги и для каких целей. После этого я решу, что с тобой делать. Обещаю, что остальные вопросы будут намного легче.

– Я должен подумать… я должен подумать, я должен подумать, – несколько раз монотонно произнес Райхе.

– Ах ты хитрец! – проворчал я. – Думаешь, я не знаю метода заигранной пластинки? Меня тоже учили мастерству общения по книге Мануэля Смита. Ничего ты не должен, у тебя на раздумья нет ни времени, ни возможности. А чтобы развеять сомнения, позвони домой.

– А что вы сделаете, если я не соглашусь? – Глаза старика излучали страдание.

– Ты , видимо, не до конца понимаешь свое положение. Сначала позвони, потом продолжим.

С трудом попадая дрожащими пальцами на кнопки, Альвенслебен набрал номер. На другом конце провода автоответчик незнакомым мужским голосом сообщил, что хозяева извиняются за временное отсутствие, так как уехали в отпуск и будут отсутствовать ближайшие две недели.

Да, это не просто шантаж, на него действительно свалилась настоящая беда. Он откинулся на спинку кресла, пытаясь найти какое-то приемлемое решение.

Я между тем продолжал наращивать давление:

– Хочешь жаловаться? В какую полицию пойдешь? В Вене или в Мюнхене, где тебя похоронили?

– Сколько вам нужно? – дрожащий старческий голос был едва различим в тишине кабинета.

– Все.

– А как вы узнаете, что получили все?

– Поверь профессионалу. Ходить по банкам будем вместе, кроме того, без шуток, я примерно знаю, что у тебя есть. Мы сидим у тебя «на хвосте» уже несколько лет.

– Несколько лет? – удивился Альвенслебен.

Тон вопроса мне не понравился. Альвенслебен, похоже, мне не поверил. И был прав: следили за ним всего несколько месяцев.

– Что будет с моей семьей?

– Чем быстрее мы закончим, тем скорее они перестанут получать наркотики.

Райхе вызвал старшего служащего и уверенным тоном объявил, что уезжает в отпуск на две недели. Все дела, кроме неотложных, подождут до его возвращения. Покончив с формальностями, он быстро собрался, и мы вместе покинули офис.

Казалось, игра велась в открытую. Альвенслебен сам предложил маршрут посещения банков, со стартом в Аргентине и финишем в Зальцбурге. Здесь он хотел быть освобожденным. Я категорически отказался от предложения и настоял на том, чтобы австрийские банки значились в начале списка. Относительно конца этой истории у Рафи и Кея свои планы, куда освобождение не входило. Мне нужно было определить, на что уходили деньги, какие именно организации финансировал Альвенслебен, а потом будет видно. Я понимал, что американцы, скорее всего, захотят, чтобы Альвенслебен исчез, создав тем самым перед подельниками видимость предательства казначея. Те наверняка захотят его найти, проявятся, а мои американские коллеги окажутся тут как тут.

Альвенслебен в общем-то и не упорствовал, согласившись со мной, и мы начали действовать.

Мы прибыли в Зальцбург после обеда. Дорога от Вены, как и обещали турсправочники, заняла три часа. Старинный город дышал тишиной и спокойствием. Лишь иногда гомон многочисленных туристов нарушал эту чуть не райскую идиллию. Я следовал за своим пленником, не отпуская его от себя ни на шаг. Альвенслебен хорошо вписывался в атмосферу солидной части города, где едва ли не везде, будь то магазины деликатесов, книжные развалы или киоски с сувенирами, предлагали билеты на концерты классической музыки. Везде висели портреты Моцарта. Да, не зря говорили, что в Австрии это самый продвинутый бренд, а в Зальцбурге, где великий композитор родился, особенно. На всем, что здесь продавалось, красовался его портрет: непревзойденный композитор воистину стал неотделимой частью города и его жителей. И как же это казалось мне несправедливым по отношению к самому гению, умершему в абсолютной бедности! Только теперь, двести с лишним лет после смерти, всюду признательность, даже обожание его памяти. А при жизни великого композитора ничего подобного и в помине не было… Да, прав был мыслитель прошлого: «Умрите и узнаете, как к вам относятся».

На фоне тихого и спокойного Зальцбурга и его обитателей было странно наблюдать сосредоточенность и энергичность чуть сгорбленного старичка, которому впору бы отдыхать среди многочисленных пенсионеров и туристов, мирно сидевших на скамеечках в уютных аллеях и парках.

Филиал солидного австрийского банка находился в самом центре города в небольшом трехэтажном особняке. Уверенной походкой Альвенслебен вошел в кабинет директора и предъявил паспорт. Я же, играя роль американского племянника, скромно стоял в стороне, готовый к любому исходу событий. Группа прикрытия ждала внизу.

Директор взял документ, всем своим видом показывая, что это излишняя формальность, которую он обязан выполнить, но все же моментально сличил фотографию с внешностью предъявителя и, увидев полное сходство, расплылся в формальной улыбке. По его реакции я понял, что лично они не знакомы. Что ж, неплохо.

– К вашим услугам! Чем могу быть полезен?

– Прошу приготовить всю наличность с моего счета. И еще мне необходимо произвести кое-какие изменения в личном сейфе.

Я внимательно следил за происходящим, пытаясь понять, нет ли здесь ловушки, не звучит ли в произносимых словах какой-либо условный код, способный привести к ненужным осложнениям?