Онлайн книга «Хозяин Черного Замка и другие истории»
|
– А не сотворить ли нам несчастный случай, благодаря которому ты стал бы известен широкой публике? – предположил я. – Дорогой мой, это мне как раз и нужно. Пропечатай моё имя в «Бриспорт кроникл», и пять сотен годовых, считай, в кармане. Тут же отношения почти семейные: люди хотят одного – точно знать, что я – здесь, с ними. Но если не уличной дракой и не увеличением численности своего семейства, то как ещё я могу им сообщить о себе? Ах, эта дискосферическая кость в утке! – как могла бы она взволновать сердца людей! Подхвати благую весть Гексли [107] или кто другой, для меня это был бы блестящий дебют. Но все восприняли известие с таким отвратительным спокойствием, будто домино – это утиный корм. – Слушай, вот что я сделаю, – заключил он, разглядывая дворовую живность. – Надрежу каждой дно четвёртого желудочка и подброшу всю компанию Маркхэму. От этого у них развивается дьявольский аппетит: старик и вся его челядь мигом помрут с голоду. Что скажешь, Джек? – Слушай, Томас, ты хочешь увидеть своё имя в газетах – правильно я тебя понял? – Суть моих стремлений сформулирована тобой исключительно точно. – Ну так, Бог свидетель, ты его там увидишь! – А?.. Правда? Это почему же? – Перед нами сейчас – достаточно многочисленная толпа, так ведь, Том? – продолжал я. – Они ведь возвращаются из церкви? Произойди там сейчас какая-нибудь неприятность, она не осталась бы незамеченной. – Надеюсь, Джек, ты не собираешься порезвиться в толпе с ружьишком, чтобы обеспечить меня клиентурой? – Что, если бы завтра в «Кроникл» появилась статейка примерно следующего содержания: «Печальное происшествие на Джордж-стрит. Граждане нашего города чинно покидали церковь на Джордж-стрит после утренней службы, когда вдруг, к их величайшему ужасу, модно одетый молодой джентльмен приятной наружности зашатался и без чувств рухнул на мостовую. Его подняли и понесли, дергающегося в ужасных конвульсиях, в приёмную знаменитого доктора Краббе, который в ту же секунду выразил готовность оказать пострадавшему помощь. Мы рады сообщить вам, что вскоре молодой человек (оказавшийся достаточно известным в своих кругах гостем нашего городка) не только оправился от припадка, но и благодаря квалифицированной помощи специалиста смог вернуться в отель, где и продолжает сейчас своё выздоровление»? Что ты на это скажешь? – Великолепно, Джек, великолепно! – Ну что же, друг мой, я и есть твой модно одетый незнакомец. Обещаю, что в приёмную к Маркхэму меня не понесут. – Радость моя, какое же ты сокровище! Разумеется, против того, чтобы я тебе чуточку кровь пустил, ты возражать не станешь? – Пустил… что?! Буду, и ещё как, чёрт побери! – Я вскрою тебе самую малюсенькую вену! – взмолился Том. – Ни даже малюсенького капилляра, – отрезал я. – Слушай меня очень внимательно: если ты не пообещаешь вести себя по отношению ко мне достойно, я сейчас же откажусь от этой затеи. Глоток бренди я ещё, пожалуй, стерплю, но не более того! – Ладно, получишь ты свой бренди, – проворчал Том. – Ну что ж, я готов. Могу забиться в конвульсиях прямо у ворот твоего сада. – Отлично, старина. – Кстати, припадки какого типа тебе более по душе? Эпилептический, апоплексический – это элементарно. Но, может быть, ты жаждешь чего-то более экзотического? Каталепсия, судороги продавца, шахтёрский нистагм? [108] – Погоди, дай-ка подумать, – сказал Том и минут на пять умолк, попыхивая трубкой. – Сядь-ка, Джек, – сказал он наконец. – Знаешь, мы могли бы придумать что-нибудь и получше. Понимаешь, припадок – дело не слишком опасное: ну да, врач оказал помощь – подумаешь, какой герой. Раз уж мы взялись за это дело, то отработать должны на все сто. У нас будет только одна попытка. Если тот же модно одетый гость нашего города задумает вновь забиться в конвульсиях, люди заподозрят подвох. – Пожалуй, что и заподозрят, – согласился я. – Но, чёрт побери, ты ведь не надеешься, что я свалюсь со шпиля собора ради того только, чтобы дать тебе возможность осмотреть мои останки? Выкладывай, что у тебя на уме: если мысль здравая – я к твоим услугам. Итак, что мне предстоит? Некоторое время Том сидел в глубоких раздумьях. – Ты плавать умеешь? – вымолвил он наконец. – И очень неплохо. – Сможешь продержаться под водой минут пять? – Думаю, без труда. – Воды не боишься? – Да я ничего не боюсь. – Тогда давай выйдем и прогуляемся по окрестностям. Мне не удалось больше вытянуть из него ни слова. Некоторое время я просто быстро шагал рядом со своим другом, не имея ни малейшего представления о его намерениях. Свою первую остановку мы сделали у небольшого дока, по соседству с которым находился металлический навесной мост. Том окликнул существо в высоких ботфортах, напоминавшее человека-амфибию. – Гребные лодки у вас тут есть? Напрокат их сдаёте? – Да, сэр, – ответил человек. – В таком случае всего вам хорошего. – И к величайшему негодованию лодочника, выраженному, надо сказать, достаточно громко, мы отправились дальше. На этот раз, как оказалось, – к таверне под вывеской «Весёлый морячок». Есть ли тут свободные койки? Да, есть. Ну и прекрасно. Мы направились к аптеке. Имеется ли тут гальваническая батарея? Получив очередной утвердительный ответ, Том Краббе с самодовольной ухмылкой повёл меня обратно, оставив за спиной у себя целую вереницу крайне раздосадованных горожан. Вечером за чашей пунша он изложил нам свой план. Военный совет в составе той же троицы обсудил его, видоизменил и в конечном итоге одобрил. Прямым следствием этого решения явилось моё немедленное переселение в бриспортскую гостиницу. Следующим утром я проснулся от солнца, светившего прямо в окно, выпрыгнул из постели и взглянул на часы. Было почти девять. «Остался всего час, а идти целую милю», – пробормотал я и стал одеваться так быстро, как только было возможно. «Ну что ж, – возобновил я свой внутренний монолог, затачивая бритву, – если сегодня имени Тома Краббе не появится в газетах, меня в том никто упрекнуть не сможет. Есть ли человек, который ради меня решился бы на такое?» Завершив туалет, я залпом осушил чашку кофе и отправился в путь. В то утро жизнь в Бриспорте била ключом. Улицы кишмя кишели людьми. Извиваясь червём, я по Ватерлоо-стрит выбрался на старую площадь, пересёк её и подошёл к дому Краббе. В момент моего появления у вышеописанного дока с навесным мостом часы собора пробили десять. |