Онлайн книга «Дублинцы»
|
– Занеси в свой дневник, – сказал он всезаписывающему Морису. – Протестантская ортодоксия – как собачка Ланти Макхейла, что каждому хвостиком виляет. – Мне кажется, эту собачку дрессировал апостол Павел, – ответил Морис. Зайдя однажды случайно в колледж, Стивен обнаружил Макканна, стоящего в вестибюле с длинным адресом в руках. Другая часть адреса лежала на столе, и почти все студенты колледжа, подходя, ставили под адресом свои подписи. Макканн красноречиво ораторствовал перед небольшой собравшейся группой, и Стивен узнал, что адрес был приветствием студентов Дублинского университета русскому царю. Мир во всем мире; разрешение всех конфликтов через третейский суд; всеобщее разоружение наций – таковы были те благодеяния, за которые студенты слали свою благодарность. На столе были выставлены две фотографии, одна – русского царя, другая – редактора «Ривью оф ривьюз»; на обеих стояли подписи этой знаменитой четы. Макканн стоял боком к свету, и Стивена позабавило замечавшееся сходство между ним и миролюбивым императором, который был снят в профиль. Вид осоловелого Христа, который имел царь, пробудил в нем презрение, и он обернулся, ища поддержки, к стоявшему у дверей Крэнли. На голове у Крэнли была сильно перепачканная шляпа желтой соломки в форме перевернутого ведра, и под ее укрытием лицо его застыло в матово-тусклом спокойствии. – Похож на плаксивого Джейсуса, правда? – спросил Стивен, показывая на фотографию царя и пользуясь дублинским вариантом имени как выразительного общеизвестного существительного [29] . Крэнли взглянул туда, где стоял Макканн, и, кивнув, ответил: – Плаксивого Джейсуса и волосатого Джейсуса. Макканн в эту минуту заметил Стивена и сделал знак, что через минуту подойдет к нему. – Ты подписал? – спросил Крэнли. – Эту штуку? Нет – а ты? После некоторого колебания Крэнли издал весьма замедленное «Да». – Зачем? – Зачем? – Ну да. – Чтобы был… Pax. Стивен заглянул под ведроподобную шляпу, однако не сумел прочесть никакого выражения на лице ближнего своего. Взгляд его, блуждая, достиг засаленной вершины головного убора. – Боже правый, чего ради ты это напялил? Страшной жары как будто нет, правда? – спросил он. Крэнли не спеша снял шляпу и уставился в ее бездонные глубины. После небольшой паузы, указывая на нее, он сказал: – Viginti-uno-denarios. – Где? – спросил Стивен. – Я купил ее, – произнес Крэнли весьма внушительно и весьма подчеркнуто, – прошлым летом в Викла [30] . Он снова глянул на шляпу и сказал «с насмешливой теплотой»: – Не так уж… не так уж и дрянь… шапчонка… понимашь ты. И он неспешно водрузил ее обратно на голову, продолжая по инерции бормотать себе под нос: «Viginti-uno-denarios». – Sicut bucketus est [31] , – заключил Стивен. Далее тема не обсуждалась. Из одного из карманов Крэнли извлек маленький серый шарик и принялся тщательно исследовать его, делая отметины во многих точках поверхности. Наблюдая за этой операцией, Стивен услышал, как к нему обращается Макканн. – Я хочу, чтобы ты подписал этот адрес. – О чем? – Адрес выражает восхищение мужеством, которое проявил русский царь, когда выпустил рескрипт к мировым державам, где он защищает принцип третейского суда вместо войн в качестве средства разрешения споров между нациями. Стивен покачал головой. В этот момент Темпл, который слонялся по вестибюлю в поисках единомышленников, приблизился к нему и спросил: – А вы верите в мир? Никто ему не ответил. – Значит, ты не подпишешь? – спросил Макканн. Стивен еще раз покачал головой. – А почему? – сухо спросил Макканн. – Если нам требуется Иисус, – ответил Стивен, – пусть это будет легитимный Иисус. – Адская сила! – расхохотался Темпл. – Ну, здорово. Слыхали? – обратился он к Макканну и Крэнли, как будто считая их обоих крайне тугими на ухо. – Слыхали такое? Исус легитимный!.. – Я заключаю отсюда, что ты одобряешь войну и человекоубийство, – сказал Макканн. – Не я создал этот мир, – ответил Стивен. – Адская сила! – сказал Темпл Крэнли. – А я вот верю во всеобщее братство. Звиняйте, – сказал он, поворачиваясь к Макканну, – а вы верите во всеобщее братство? Макканн пропустил вопрос мимо ушей, по-прежнему обращаясь к Стивену. Он начал развивать доводы в пользу мира, к которым Темпл сперва пытался прислушиваться, но, поскольку говорящий находился к нему спиной, революционный юноша не мог как следует расслышать речь и вновь принялся блуждать по залу. Стивен не вступал в спор с Макканном, но, выбрав подходящую паузу, произнес: – Я не намерен подписывать. Макканн умолк, а Крэнли, подхватив Стивена под руку, сказал: – Nos ad manum ballum jocabimus [32] . – Хорошо, – тут же проговорил Макканн, как если бы получать отпор было ему привычно, – если нет, так нет. Он отправился собирать другие подписи для царя, а Крэнли и Стивен между тем вышли в сад. На площадке для игры в мяч никого не было, и они устроили матч до двадцати очков, причем Крэнли дал Стивену фору в семь очков. Стивен был не слишком опытным игроком и потому успел набрать лишь семнадцать, когда Крэнли крикнул: «Партия!» Потом он проиграл и вторую партию. У Крэнли был сильный и точный бросок, но, на взгляд Стивена, чтобы быть классным игроком, ему не хватало быстроты. Во время их матча появился Мэдден, который уселся рядом с площадкой на старом ящике. Он волновался гораздо сильнее, чем оба игрока, стуча по ящику каблуками и выкрикивая: «Давай, Крэнли! Давай, Крэнли!» и «Да ну же, Стиви!» Крэнли, который был подающим в третьей партии, забросил мяч за площадку на территорию лорда Айви, и игра была прервана, пока он отправился на розыски. Стивен присел на корточки рядом с Мэдденом, и они вместе глядели снизу на Крэнли, который, держась за сетку, делал со стены призывные знаки одному из садовников. Мэдден вытащил курительные принадлежности: – Вы тут давно с Крэнли? – Недавно, – ответил Стивен. Мэдден принялся набивать трубку крупным и грубым табаком: – Знаешь что, Стиви? – Что? |