Онлайн книга «Большая реставрация обеда»
|
– Тогда выйдем в сад, – предложил писатель, но потом решил не подниматься с дивана. – Или вынесите меня отсюда, – уточнил он. Янка думала, что Густав Шкрета в кустах шиповника намного лучше, чем в постели. У Аниты имелись другие ландшафты для размышлений. А сам Густав Шкрета просматривал «семейный альбом» Йиржи Геллера и рассуждал вслух: – Дядя, тетя, брат, племянница… – Нужны мне были такие родственники! – ляпнула вдруг Вендулка. Что нарушило движение мысли в направлении «Мужчина – Женщина». Янка на промежуточной станции вышла из этого поезда и стала думать, что Анита в постели, наверное, лучше Густава Шкреты. – А что конкретно вас не устраивает? – спросил Густав Шкрета. – Я в качестве сводного брата из Тюрингии или Анита Фогель в форме сестры милосердия? – Всё, – обобщила Вендулка. – Но особенно фотография графа Дракулы. – Это я, – повинился писатель. – После двух порций «Кровавой Мэри». – Неужели? – удивилась Вендулка. – Ну, после трех, – сознался писатель. – А вы не пробовали сниматься в кино? – спросила Вендулка, глядя на писательскую фотографию… Все разговоры писатель сводит к Литературе. И это сводит Литературу с ума… «Здравствуйте, – говорит Литература, – и до свидания!» Ее помещают в частную психиатрическую клинику, где со вкусом подобрана библиотека. – В нашей литературе есть две тенденции, – сообщил писатель. – Либо роман без сюжета, либо сюжет без романа! И скоро обе тенденции останутся без читателя! – Что будете тогда делать? – спросила Вендулка. – Ну, – принялся рассуждать писатель, – похороню литературу, справлю по ней поминки и дважды в неделю буду ходить на кладбище и читать стихи… Любовь скончалась раньше суммы, Отпущенной на этот случай! – Эти стихи о чем? – уточнила Вендулка. – О любви читателя к современной литературе, – пояснил писатель и снова продекламировал: Я с возрастом таращусь на вершины Без прежнего, спортивного желания… Как обладать тобой до половины За двадцать пять процентов содержания?! – А вы не хотите похоронить свои стихи? – осведомилась Вендулка. – И может, литература еще поживет! – Вам повезло, – заметил писатель, – что я хорошо воспринимаю критику. Но могу и встать! Это на Льва Толстого можно брехать все что вздумается. А я способен еще подняться с дивана и навалять! – А я могу взять сковородку и адекватно ответить, – ввернула неугомонная Вендулка. – Что вы делаете?! – забеспокоился Густав Шкрета. – Обмениваемся мнениями! – пояснила Вендулка. – Диалог стимулирует выделение желудочного сока, – свернул на свою любимую тему писатель. – Дикий Единорог выходит из леса… – И тут девственница бьет ему по потенции! – закончила фразу Вендулка. – После чего дикому Единорогу становится не до литературы. «Пора бы появиться Йиржи Геллеру», – подумал я, поскольку обмен мнениями грозил перейти в потасовку… Автор припоминает цитату и употребляет ее не к месту: «Я приеду к тебе на обед, но вот мои условия: обед должен быть прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовском духе. Но и тут – в меру…» – Искренне тронут! – сказал Йиржи Геллер, осматривая гостей. – Вы приняли мое приглашение отобедать! Однако беседа, что тут поддерживается, мне кажется, не в сократовском духе. Выступление Йиржи Геллера потрясло всех, даже такого отчаянного нигилиста, как писатель. Питер Устинов попытался «встать в строй», но только вытянулся на диване солдатиком. Анита поплотнее запахнула халат, Янка глупо расхохоталась, Густав Шкрета чихнул и выронил альбом, а Вендулка брякнула: «Как доехали, чтоб вам провалиться!» Йиржи Геллер был в маске Тутанхамона. – А вот и Хэллоуин! – воскликнул писатель. – В смысле, как тыквой по голове! Но Йиржи Геллер ничуть не смутился от подобных сравнений и маски не снял. – Извините за странный вид, – сказал Йиржи Геллер, – но мне захотелось придать нашей встрече побольше артистизма. – Это удалось, – подтвердил писатель. – А нет ли у вас в хозяйстве противогаза? Я мог бы изобразить египетского слона! – У вас и так хорошо получается, – пробурчала Вендулка. – Без противогаза. – Вот привязалась! – в сердцах воскликнул писатель. После чего закрыл глаза, скрестил на груди руки и принялся корчить из себя классика мировой литературы на смертном одре, только со стаканом вместо свечки. – Питер Устинов! – представил писателя Густав Шкрета. – Дальний родственник из России. – Он раскрыл «семейный альбом» и принялся демонстрировать Йиржи Геллеру фотопортреты писателя: – Вот, вот и вот… – Симпатичненько получилось, – оценил фотографии Йиржи Геллер. – Надеюсь, вы понимаете, что данная мистификация не имеет под собой никаких дурных намерений? – Ну, если вам хочется повалять дурака, милости просим! – ответил писатель. – История видела обеды и посмешнее… – Все писатели педерасты! – вдруг заявила Вендулка. – Почему?! – опешил писатель. – Потому что у них однополые мысли, – пояснила она. – Не надо утрировать, – возразил писатель. – У меня в голове полный бордель! Как-то русский писатель Андрей Белый принес в издательство рукопись романа «Петербург». Ее опубликовали в 1914 году. После чего Андрей Белый переработал свой «Петербург» и сократил вдвое. Новую версию романа опубликовали в 1922 году, а современные авторы были потрясены! Они всегда доливали воды в свои произведения и никогда их не сокращали. Ведь сделать из «Петербурга» двухтомник «Санкт-Петербург» намного выгодней, чем просто иметь совесть. Почему Андрей Белый шел от обратного – одному Богу известно! – Все дважды сосчитано, взвешено и поделено! – сказал Йиржи Геллер, опираясь на стол, уставленный блюдами и закусками. – Кстати, вы знаете, откуда это изречение? – Боюсь ошибиться, – ответил писатель, подтягивая к своему дивану «перекати-бар», – но на иврите это звучит как «мене, мене, текел, супинатор»… – Упарсин, – поправил его Йиржи Геллер. – Точно! – воскликнул писатель. – У меня незаконченное высшее образование, поэтому я начинаю за здравие, а завершаю за упокой, – пояснил он. – А с чего вы вспомнили про пир Валтасара? – К слову пришлось! – солгал Йиржи Геллер. – Вдобавок этот Валтасар олицетворяет в христианском искусстве тип Антихриста. О чем же еще говорить за обедом, как не об искусстве? – Я слушаю вас, Геллер, – заметила вдруг Вендулка, – слушаю и недоумеваю… Что случилось с вашим голосом? – А что тебя смущает? – удивился Йиржи Геллер. |