Онлайн книга «Помпеи нон грата»
|
И надо заметить, что за время нашей непринужденной беседы Юлия Феликс успела вымыть посуду, протереть реликтовый стол и приготовить салат, а я только выпить пива, зато полторы бутылки. – У нас, к сожалению, мало времени на бардак, – сообщила Юлия Феликс весьма деловито и попросила Исиду: – Достань из морозилки лед. – Это еще зачем? – насторожился я. – Не понимаю… – А что надо отключать холодильник, когда уезжаешь в отпуск, ты понимаешь? – ласково осведомилась Юлия Феликс. – Нет, – честно, но с вызовом в голосе признался я. – И куда вы теперь хотите засунуть лед? – В мартини. – Юлия Феликс развернула последний пакет и показала мне купленную по пути из аэропорта бутылку. – А ты на что надеялся? – От вас можно всего ожидать, – пробурчал я. – Тогда почему у нас мало времени на бардак? МУЗА. ТУТ, БАРИН, НАШИ ПУТИ РАСХОДЯТСЯ. ДАЛЬШЕ ПОЙДЕШЬ ОДИН… Содом и Гомера «Метаморфозы» Вдруг из гардеро-ПА вышла Каллиопа! Смотришь в книгу — видишь Каллипигу! – Потому что этому дому надо устроить капитальный ремонт, – сказала Юлия Феликс. – И чем раньше, тем лучше… – О каком капитальном ремонте ты говоришь? – уточнил я. – Ясное дело, что все мужчины бабники и пропойцы, и если их на этом поприще обескуражить, то всю освободившуюся энергию они направляют в литературу. И пишут, и пишут разную дребедень, а ведь в бабниках больше толку, чем в литераторах, не говоря уже о пропойцах… – Я говорила о доме Трагического поэта, – перебила меня Юлия Феликс, – что находится на моем участке земли и только разрушается в запустении. Я думаю, что тебя пора переселить в отдельно стоящее помещение. Как злостного нарушителя девяти с половиной заповедей. Ибо сказано: не прославляй, не восхищайся, не цвети, не пой, не танцуй, не чувствуй, не обожествляй, не беснуйся, не голоси и не хлопай женщин по попке! – Вот так так! – нахмурился я и мысленно распрощался со своей каморкой на втором этаже. – И что я тогда буду делать в этом доме Трагического поэта? – Предаваться поэтическому вдохновению, – фыркнула Исида. А могла бы и промолчать, негодяйка. Вот кто подначивал этого «гладиатора» устроить бардак в борделе?! – И, чтобы тебе не было скучно, – добавила Юлия Феликс, – и не возникало соблазна снова пройтись по девочкам, мы разделим неделю на количество дней! – Как это? – заинтересовался я. – А сейчас увидишь, – пообещала Юлия Феликс и обратилась к Исиде: – Ты что выбираешь – вторник или четверг? – И то и другое! – вольно определилась бесстыжая Исида, да еще и откинулась развратным образом на спинку стула. – Будь осторожнее, – предупредила Юлия Феликс. – Он очень древний, того и гляди развалится… – Кто?! – взъерепенился я. – Стул, – сообщила Юлия Феликс. – А я тогда выбираю среду и пятницу! – Да вы ополоумели! – взбунтовался я. – Или хотите сказать, что четыре раза в неделю я буду вынужден заниматься сексом?! И непосредственно с вами?! – Сам напросился, – отрезала Юлия Феликс. – Ведь одной жены тебе не хватало! А теперь у тебя их две! И целых три дня для свободного времяпрепровождения! Или ты недоволен? – Я просто хотел напомнить, что жены это тебе не девочки, – пояснил я. – Ну что же, – ответила Юлия Феликс, – мне остается только посочувствовать. А станешь возникать, пригласим и третью жену, чтобы тебя не посещали мысли о девочках в субботу и воскресенье! Так что займись-ка лучше ремонтом… Спорить было бессмысленно. Поэтому я демонстративно покинул этрусский атрий, где состоялся этот беспрецедентный разговор, и пошел поглазеть на дом Трагического поэта, для общего понимания возникшей проблемы. А может быть, и дилеммы: послать всех сестер к чертовой матери или проигнорировать. Потому что с женой необязательно заниматься сексом, ведь можно прикинуться наполовину больным и до утра читать Геродота. Итак, в двенадцать часов пополудни я вышел в сад, плюнул на дом Трагического поэта с приличного расстояния и отправился прямиком в кабак, благо он находился буквально рядом. И поэтому в пять минут первого я наливал себе первый бокал фалерна и размышлял о судьбах римской интеллигенции, что не может спокойно заложить за галстук у себя дома. А заниматься бумагомаранием надо на склоне лет, когда нет никакой возможности и выпить бочку, и обнадежить пятьдесят девушек, ну разве что – пощипать. Мол, у дедушки руки загребущие, глаза завидущие, словом – не проходите мимо! И что я хочу сказать начинающим литераторам: берегите потенцию смолоду, тогда и на старости лет порадуетесь. А то неудобно смотреть на немощные мемуары. Что может о нас подумать подрастающее поколение, когда в академических сочинениях нет бравых примеров из личной жизни?! Короче говоря, трезвый мужчина упирается рогом в какую-нибудь проблему, а даже слегка подвыпивший – находит ее надуманной! И как только я осушил первый бокал, то почувствовал целый ряд преимуществ, что сулило мне проживание в доме Трагического поэта. Во-первых, никаких тебе вазочек! А во-вторых, никаких цветочков! И в-третьих, покуда я находился в кабаке и дегустировал за бокалом бокал, у меня образовался философски настроенный собутыльник, который тоже поплевывал на проблемы в порядке их поступления. И едва мы уравнялись в своем настроении – выпить море, я задал неактуальный вопрос: – А чем вообще занимаетесь? – Предохраняю скалы от столкновения, – охотно ответил он. – Симплегады? – уточнил я. – Их, – заверил он. – И как вы это делаете? – заинтересовался я. – Качаюсь вместе с ними, – поведал мой собутыльник. – А пьете для пущей синхронности? – не унимался я. – Вот именно, – подтвердил он. – Дабы войти в резонанс. Тут он решил, что от слов пора перейти к делу, и стал совершать колебательные движения из стороны в сторону, не забывая при этом таращиться во все глаза на далекие симплегады. – Но если скалы столкнутся, – заметил я, – у вас появится шанс протрезветь. – А что толку в таком реализме? – возразил мой собеседник, не прекращая свои безобразия. – Что толку в таком реализме, – повторил он, – где скалы стоят на месте, где у каждого человека две руки, две ноги и одна жена… – Вы просто не понимаете своего счастья, – горько ухмыльнулся я. – Намного хуже приходится человеку, у которого две жены. – И что же здесь плохого? – удивился он. – Они же не сталкиваются? – Между собой нет, – согласился я. – Но мне все равно перепадает. – А для чего же вы шляетесь между ними? – озадачился собутыльник. – И проявляете чудеса акробатики. Ну, значит, судьба ваша такая – вечно летать между скалами белым голубем и защемлять себе хвост. |