Книга Неугомонная, страница 28 – Уильям Бойд

Мы провели два часа с семейством Амберсон, наслаждаясь их затянувшимся отпуском близ замка Корфе в Дорсете. Было высказано много претензий по поводу того, что Кит Амберсон «должен был бы сделать», и выслушано много жалоб со стороны его обиженной жены и детей. Кит сконфуженно извинялся. Хамид, казалось, перенял настроение Кита, поскольку выглядел подавленным и проявлял излишнее усердие, что было ему несвойственно. Он часто прерывал меня и долго что-то записывал в своем блокноте. Я заметила это и спросила, в чем дело.

— Ты все еще не ответила — согласна принять мое приглашение пообедать вместе?

— О да, конечно, в любое время, — сказала я, хотя, конечно же, совершенно забыла о его приглашении. — Только предупреди за пару дней, чтобы я успела найти, с кем оставить ребенка.

— А если в эту субботу вечером?

— Хорошо, хорошо. Йохен может остаться с бабушкой. В субботу мне очень даже подходит.

— На Вудсток-роуд открылся новый ресторан — «Браунс».

— Ах вот как? «Браунс»? Очень хорошо — я там не была, это даже интересно.

Хамид заметно повеселел.

— Отлично, значит в субботу в ресторане «Браунс». Я заеду и заберу тебя.

Мы договорились, и я проводила Хамида. Людгер сидел на кухне и ел сэндвич. Он оторвался от своего занятия, облизал пальцы и пожал Хамиду руку.

— Привет, братишка! Иншалла! Куда направляешься?

— В Саммертаун.

— Я пойду с тобой. Пока, Руфь.

Он взял свой сэндвич и последовал за Хамидом вниз по лестнице. Я слышала глухой металлический стук их ног по ступенькам.

Я посмотрела на часы: без десяти четыре — в Германии на час больше. Я закурила сигарету и набрала прямой номер Карла-Хайнца в его офисе. Услышав гудки, я мысленно представила себе его кабинет, коридор, что вел туда, здание, в котором он находился, и не поддающийся описанию район Гамбурга, где это здание стояло.

— Карл-Хайнц Кляйст. Слушаю.

Я не слышала его голоса почти год и почувствовала, как на секунду лишилась сил. Но лишь на секунду.

— Это я.

— Руфь…

Пауза была совсем короткой. Он смог скрыть свое удивление.

— Приятно вновь услышать твой прекрасный английский голос. Твоя фотография сейчас стоит на столе передо мной.

Он врал так же естественно и неподражаемо, как и всегда.

— Людгер здесь, — сказала я.

— Где?

— Здесь, в Оксфорде. У меня в квартире.

— Он хорошо себя ведет?

— Пока да.

Я рассказала ему, как Людгер заявился безо всякого предупреждения.

— Я не разговаривал с братом… Ой, уже десять месяцев, — сказал Карл-Хайнц. — Мы поссорились. Я его больше видеть не хочу.

— А в чем дело?

Я слышала, как он поискал сигарету и закурил.

— Я заявил ему, что он мне больше не брат.

— Почему? Что он такого сделал?

— Он слегка сумасшедший, этот Людгер. Я бы сказал, даже опасный. Он связался с сумасшедшей компанией. Думаю, это РАФ. [29]

— Какая еще РАФ?

— Фракция Красной Армии. Баадер-Майнхоф, ты знаешь.

Я знала. В Германии шел бесконечный процесс над группой Баадер-Майнхоф. В мае Ульрике Майнхоф покончила с собой. Странно, но последнее время у меня не хватало времени на чтение газет.

— И что, Людгер связан с этими людьми?

— Кто знает? Он говорил о них так, словно они ему знакомы. Я сказал уже, что больше с ним не разговариваю. Он украл у меня кучу денег. Я его вычеркнул из своей жизни.

Карл-Хайнц говорил будничным голосом — так, как если бы он рассказывал мне, что только что продал машину.

— И поэтому Людгер приехал в Англию?

— Не знаю — мне все равно. Спроси у него сама. Мне кажется, что ты ему всегда нравилась, Руфь. Ты была к нему добра.

— Вовсе нет — ничего особенного.

— Ну, скажем, ты не была к нему недобра.

Наступила пауза.

— Не знаю точно, но мне кажется, что Людгера разыскивает полиция. Думаю, что он наделал глупостей. Очень больших глупостей. Будь с ним осторожна. Думаю, он убежал.

— В бегах?

— Точно.

На этот раз паузу пришлось сделать мне.

— Значит, ты ничего сделать не можешь?

— Нет, извини — я ведь тебе сказал: мы поссорились. Я его больше видеть не хочу.

— О'кей, спасибо большое. Пока.

— Как Йохен?

— С ним все в порядке.

— Поцелуешь его за меня?

— Не буду.

— Не сердись, Руфь. Ты знала все еще до того, как это началось между нами. Все было честно и в открытую. У нас не было секретов. Я ничего не обещал.

— Я не сержусь. Я просто знаю, что лучше для моего сына. Пока.

Я положила трубку. Пора забирать Йохена из детского сада. И зачем только я позвонила Карлу-Хайнцу? Я уже сожалела об этом: вновь разбередила старые раны — все, что мне удалось аккуратно разложить по полкам в шкафу моей жизни, теперь было снова разбросано по полу. Я шла по Банбери-роуд в «Гриндлс», монотонно повторяя про себя: «Все кончено — успокойся».

В тот вечер, после того как Йохен лег спать, мы с Людгером сидели позже обычного в гостиной и смотрели новости по телевизору. Стоило мне только сосредоточить на них свое внимание, и тут, как назло, стали показывать репортаж из Германии о суде над группой Баадер-Майнхоф, длившемся уже более ста дней. Людгер заерзал на своем месте, когда на экране появилась фотография человека: лицо его было отталкивающе красиво — такая порочная красота встречается у определенного типа мужчин.

— Это Андреас, — сказал Людгер, показывая на экран. — Ты знаешь, я с ним знаком.

— На самом деле? И где вы познакомились?

— Мы работали вместе в порно.

Я подошла к телевизору и выключила его.

— Чашку чая? — спросила я.

Мы вместе пошли на кухню, и я поставила чайник.

— Что значит «работали в порно»? — поинтересовалась я между прочим.

— Какое-то время я снимался в порнофильмах. И Андреас тоже. Мы вместе проводили время.

— Ты снимался в порнофильмах?

— Ну, на самом деле, только в одном. Он все еще продается. Ну, знаешь, в Амстердаме, в Швеции.