Онлайн книга «Сыворотка правды»
|
* * * — Юля! Юленька! — Мама ласково смотрела прямо на меня — сверху вниз. — Нет, мамочка, не хочу, я потом… * * * — Ну, что, сдаешься?! — Дай ей! Дай! — Вот малявка, не сдается! Что, еще хочешь?! * * * — Курсант Максимова, встать в строй! — Инструктор Караоглу развернулся и пошел строевым шагом куда-то наискосок, за линию горизонта. — Вспышка с тылу! Вста-ать! Ко мне! Кру-гом! Ну, и куда тебя понесло?! Максимова, ко мне! * * * — Багира! Багир-р-р-ра!.. Багир-р-р-р-р-ра… * * * — Юля-а, посмотри сюда, посмотри, это — я, Суров… — Андрей Леонидович, запиши адрес. Душанбинская, 46… * * * — Смотри-ка, очнулась… Я повернула голову: на меня с интересом смотрела женщина лет сорока пяти. — Мы тут все спорим, ты таджичка или русская? — Я тебе говорю, ее в таджикском привезли! — Не лезь! Пусть сама скажет. Ты кто? Женщина с нетерпением ждала ответа. — Я… пополам, — сказала я чужим, хриплым голосом. — А-а, ну тогда понятно! Папа, наверное, таджик, — утвердительно заявила женщина. — Да нет, отец вон к ней приходит — русский, видно! — Это Андрей Леонидович? Так он ей муж, а не отец! — Какой же муж?! Он насколько ее старше! — А что, бывает… — Слышь, — появилось передо мной чье-то безобразное лицо. — Андрей Леонидович тебе — кто? — Он здесь был? — спросила я. — Каждый день ходит. Хороший мужик, сразу видно. Каждый день цветы носит. Я повернула голову, увидела стоящие в стеклянных банках букеты. — Какое… сегодня… число? — спросила я. — День седьмого ноября — красный день календаря… — пропела соседка. Я попыталась сообразить, сколько дней уже здесь, и… не смогла. Женщины, поняв, что собеседник из меня никакой, переключились на обсуждение других проблем. А я лежала и по кусочкам собирала свои воспоминания. Я хорошо помнила, как мощно потянуло из вышибленного взрывом окна свежим ветром, как я засовывала под тумбу документы, как потом повернулась и посмотрела на солнце… и все. Дальше перед глазами сновали какие-то неясные блики, тупая боль в голове, чужие незнакомые голоса… В обед меня покормила с ложечки полная любознательная соседка по койке, а к четырем я уже пыталась встать. — Куда тебя несет? — возмущалась соседка. — Вот все время так, только ляжешь, а она ка-ак подскочит! И цифрами все, цифрами! Так и сыплет! Я усмехнулась и настойчиво продолжала свои аккуратные, планомерные попытки. Меня мутило, голова ехала по кругу, но к шести я уже смогла дойти до коридора. Потому что, если верить женщинам, в семь, как всегда, придет Андрей Леонидович. Он, видимо, нашел мою записку и приехал. В другой ситуации я бы чувствовала себя неловко, но сейчас — нет, слишком многое от него зависело. Гром увидел меня в коридоре и перепугался. — Ты что, дурочка?! Ты на себя в зеркало хоть смотрела? — Гром, я должна сообщить… — Ты уже все сообщила. — Когда? — озадачилась я. — Видела бы ты себя со стороны! — усмехнулся Гром. — Глаза закрыты, вся в бинтах, а только мой голос услышала — и давай: «Олег Владимирович, телефон номер такой-то, артсклад, Душанбинская, 46, склад к юго-востоку от в/ч сто сорок семь… ориентир — водонапорная башня…» — И что? — Все в порядке. — Точнее!.. — Олег Владимирович сам связываться не стал… — Сукин сын! — выругалась я. — Зато он вывел меня на Сергея Довлатовича, ну ты его знаешь, ты у него проверку делала… Воинская часть возле аэродрома… — Я помню… — Так вот, он дал своих бойцов. Ментов подвинули в последний момент, они уже собирались все вывезти, что называется, «в неизвестном направлении». Груз перехватили, заставили отвезти на свалку и сожгли — все оставшиеся от партии восемнадцать тонн. Все-все, давай в палату! — Где Муса? — В Пакистан ушел. Здесь его за долги убили бы. Это ведь он тебе фейерверк устроил. — А менты, прокурор?.. — А что менты? С ментами все в порядке — доказательств-то никаких! Операцию провели почти безупречно… Все, хватит, давай в палату! — Слышь, Андрей Леонидович, ты мне кто? А то меня женщины спрашивают! — Кто? — Гром задумался. — Ухажер годится? Все, иди в палату! Гром аккуратно, под локоток, довел меня до постели, и до меня только сейчас дошло, как срамно я выгляжу в этой зеленоватой больничной рубашке с узорчатыми надписями «Минздрав». — Андрей Леонидович! — расцвели мои соседки. — Как хорошо, что вы пришли… Юленька все ждала вас, все ждала… — слащавыми голосами затянули они. Андрей Леонидович достал из пакета что-то сладкое, завернутый в газету букет пышных местных цветов, и соседки мигом принесли под цветы литровую банку, наполненную мутной водопроводной водой. Мы с полчаса помурлыкали, и я не без удовольствия подставила лоб под большую прохладную ладонь Грома. Все было прекрасно, если бы… не Камышин. — А Камышин? — спросила я, когда Гром собрался уходить. — А что — Камышин? С ним все в порядке. Это означало: не прыгай выше головы. Мы попрощались. — Так кто он тебе? — запрыгали вокруг соседки. — Я тебе точно говорю — не отец! — Да отстань ты! Пусть она скажет! — Же-ни-их, — мечтательно закатила я глаза, и соседки позеленели, потом почернели и, наконец, отправились на свои койки. Весь следующий день я посвятила себе. Во-первых, я встала на весы и обнаружила, что сбросила восемь килограммов. «То-то меня шатает», — невесело усмехнулась я. Была в этом и польза — ноги стали суше и даже как-то стройнее, но было и то, что меня не устраивало — грудь от этого стремительного похудения пострадала сильнее всего. Я вышла во дворик больницы и начала медленную, тщательную разминку. Сначала — суставы и позвоночник, затем — основные сухожилия, потом главные группы мышц, а когда я добралась до вторичных, меня грубо, по-хамски окликнули. — Максимова! Я оглянулась. Прямо позади меня стояла толстая, обрюзгшая мадам в белом халате, а из окна моей палаты на втором этаже высовывались растрепанные головы моих соседок. |