Книга Проигрыш - дело техники, страница 6 – Сантьяго Гамбоа

— До сих пор неизвестно, кто он и откуда взялся. Жировая оболочка, набитая песком и водорослями!

— Надо выяснить, не имелось ли похожих прецедентов, — тут же принялся рассуждать Гусман. — Поискать в полицейских архивах дела, в которых убийцы сажали жертву на кол, распинали или вешали и оставляли на всеобщее обозрение. Необходимо от чего-то оттолкнуться. Помимо личности убитого, наверняка есть и другие зацепки.

— Вообще-то все очень запутано. — Силанпа закурил и открыл окно. — Я сейчас работаю с анкетами граждан, пропавших без вести за последние два месяца. Мойя расщедрился, помогает мне в обмен на информацию.

— Это не простое преступление, Виктор! Тот, кто его совершил, испытывал страшную ненависть, яростное желание унизить, опозорить, вызвать чувство омерзения!

Медсестра принесла Гусману таблетку, подозрительно оглядела Силанпу с головы до ног, и тот понял, что пора уходить. Прощаясь, они пожали друг другу руки, и взволнованному Силанпе опять пришлось прятать повлажневшие глаза.

Он не спеша вел машину обратно в Боготу и вспоминал студенческие годы, когда вечерами просиживал у себя дома в компании Гусмана, Негро Феррейры и Хуана Карлоса Элорсы. Они вместе обсуждали статьи, вырезанные из газет, манеру, в которой автор подает информацию, и мысленно уже видели себя за персональными компьютерами в редакции какой-нибудь влиятельной газеты, с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху, а из-под их пальцев на экран ползут строчки, которые на следующий день изменят ход истории. Им казалось, что в жилах их течет типографская краска, а печатный лист, словно волшебная дорожка, ведет в вожделенное будущее, где каждый день преисполнен неустанного журналистского труда, а вечера дарят тепло заслуженного отдыха в кругу друзей.

Силанпа посмотрел на часы: шесть вечера. Сеньор Гальярин не уходит с работы раньше половины восьмого, но лучше подстраховаться. Проверив, лежит ли в бардачке книга Сьорана, одолженная им у своего друга, философа Табо Чирольи, Силанпа помчался к клинике.

Ровно в семь тридцать Гальярин вырулил со стоянки на своем «БМВ», доехал до перекрестка Сотой с Девятнадцатой, где, как обычно, остановился у светофора, и к нему в машину подсела его внебрачная связь. Затем по Сотой выехал на загородное шоссе и покатил в направлении Эстадеро-дель-Норте.

Силанпа осмотрел свой «никкормат» и еще раз сверился со схемой расположения номеров мотеля. Гальярин неизменно снимал только те, что выходили окнами во внутренний двор и были оборудованы сауной и мини-баром. Силанпа нащупал в кармане отмычку и закурил. Впереди, в нескольких метрах от него, светились красные габаритные огни «БМВ».

Подъехав к мотелю, Силанпа закутал муньеку в пончо и пересадил ее на пассажирское сиденье рядом с собой так, будто она опустила голову ему на плечо. Дважды просигналив у ворот, он шепнул на ухо муньеке:

— Добро пожаловать в храм Мальпиги! — и ему померещилось, что та улыбнулась.

Молодой охранник поспешно распахнул ворота и жестом дал понять, чтобы Силанпа следовал в направлении, указанном стрелками. Тот повернул налево, где располагались комнаты с окнами во внутренний двор, и по дороге увидел, что знакомый «БМВ» припаркован возле двери с номером семь.

Силанпа вылез из машины с муньекой на руках и по ступенькам крыльца поднялся в свободный номер, не отрывая глаз от того места в крытом переходе, где ему предстояло действовать. В номере он первым делом оценивающе осмотрел себя в зеркале, проверил экипировку, а затем удобно устроился в кресле с прихваченной из машины книгой — брать их следовало тепленькими, а значит, надо переждать несколько минут.

— Жди меня здесь! — наказал Силанпа муньеке, сажая ее перед телевизором. Перед уходом заскочил в туалет по малой нужде и бросил в унитаз окурок. Остановился у комнаты номер семь и почувствовал, как противно дрожат коленки. Услышав доносящиеся из-за двери стоны, сказал себе: «Вот теперь самое время!», приготовил «никкормат», распахнул дверь и закричал, стреляя ослепительными фотовспышками:

— Полиция, всем оставаться на местах!

Гальярин упирался лицом в подушку. На нем был розовый кружевной бюстгальтер, руки привязаны к спинке кровати нейлоновыми чулками, ноги обуты в женские туфли серебристого цвета с высокими каблуками. Сзади к нему пристроился негр Сольтан — заведующий уборщиками в клинике, — в черной майке до пупка с белым изображением скелета.

— Оставайтесь на местах и улыбайтесь в объектив! — прокричал Силанпа, не переставая стрелять вспышкой.

Негр-содомит оторвался от Гальярина и в мгновение ока очутился перед Силанпой, потрясая своим черным членом.

— Спокойно! Полиция…

Силанпа, не успев договорить, покатился по полу от чудовищного удара. Кулак у эфиопа оказался тяжелый.

— Сольтан, идиот, какого хрена! Оставь его, ты только хуже сделаешь! — Гальярин, подергавшись, высвободился из своих пут.

Оглушенный Силанпа с трудом поднялся на ноги. Негр отступил, не сводя с него глаз, полных ненависти и обиды от пережитого унижения.

— Мотель окружен полицией! — соврал Силанпа, стараясь казаться разозленным. — Проводится плановая облава, так что не рыпайтесь и ждите, когда придет капитан!

— Сольтан, в уборную! Я сам поговорю с кабальеро!

Негр скрылся за дверью ванной комнаты.

— Молодой человек, я вас не знаю, но догадываюсь, чем вы занимаетесь! У меня вызывает сомнения ваша принадлежность к полиции; скорее всего вы один из тех детективов, которые выслеживают неверных супругов. Я угадал?

Силанпа промолчал и осторожно потрогал пальцами ушибленную скулу, стараясь не смотреть на голого, потного мужчину.

— Уверен, что вас наняла моя жена, поэтому поговорим без обиняков: сколько?

— Что «сколько»?

— Не будем строить из себя идиотов! Сколько вам заплатила моя жена?

— Это профессиональная тайна!

— Дерьмо это, а не профессиональная тайна! Сколько вы хотите за фотопленку? Называйте любую сумму! Как насчет двухсот тысяч песо?

Именно столько получил Силанпа от сеньоры Гальярин и уже потратил всю сумму на ремонт электросистемы своего «Рено-6».

— За такие деньги я и ухо не почешу, доктор! Кроме того, вы предлагаете мне незаконную сделку.

— А вторгаться в чужую жизнь, по-вашему, законно?

На миг Силанпа почувствовал укор совести, но тут же взял себя в руки.

— Вы изменяете своей жене, доктор, так что нечего читать мне проповеди! За то, что вы проделываете здесь вместе с этим черномазым, предусмотрено наказание даже Библией!

Он снова потрогал больное место, повернулся и направился к двери.

— Постойте! — окликнул его Гальярин. — На полмиллиона согласны?

Силанпа удивленно обернулся и этим выдал себя.

— Идите сюда, я выпишу вам чек!