Книга Шахта, страница 105 – Михаил Балбачан

– Ребята! – заорал Леха, – Вставай! Беда! Беда! Вставай! А то подохнем тут!

Все, кроме Деброва, вскочили и уставились на бригадира, а потом на придвинувшиеся осыпи.

– Интересно, – сказал Дебров с торжеством.

– Все сделаем, начальник, только скажи! – умоляюще сложил ладони Муса.

– Чего делать? – Ермолаев попытался собраться с мыслями. – Так это… это самое… Ходок прорубать будем в сторону вентиляционного штрека! Узкий. Там переждем. А то сгинем тут ни за что.

– Где? Где начинать? – Алимов уже прикручивал к трубе прорезиненный шланг своего молотка.

– Тут прямо. Давайте по очереди, один рубит, остальные отгребают.

– Я не буду, – сказал Дебров, – я, может, желаю в покое посидеть перед смертью, да на вас, придурков, полюбоваться. Ходок этот ваш первым делом завалится, то-то смеху будет!

– Сам ты, Семка, дурак! Бригадир знает, он правильно говорит, а ты здесь оставайся, подыхай один, как собака, – прорычал Муса.

– А что, попытка – не пытка, – потер руки дядя Ваня, – мне вот, к примеру, помирать чего-то не хочется.

Время, прежде едва тянувшееся, понеслось стрелой. Леха, Муса и дядя Ваня остервенело вгрызались в уголь. Колька, хоть ползком, хоть рачком, а тоже помогал – отгребал назад отбитые куски. Они не заметили бы очередного обвала, если бы не восторженный вопль проклятого уркагана. Оказалось, что всего пространства у них осталось: семнадцать метров – семнадцать рам все еще стояли. Через четыре часа пришлось передохнуть, потому, что молоток захлебнулся, – пошла вода. Напились, наполнили фляги и каски. Ермолаев записал себе, что за четыре часа пройдено было три метра. Трое работников окатили, напоследок, свои потные спины, и Муса бешено заколотил по трубе, чтобы давали воздух.

Ходок шел тяжело. Они падали с ног от усталости, а воздух стал заметно хуже – отработанный выхлоп давал недостаточно кислорода. Когда через шесть часов сделали второй перерыв, оказалось, что пройти удалось еще только два метра, то есть всего – пять. Все трое, вконец обессиленные, рухнули где стояли.

– Товарищ бригадир, – выговорил сухими губами Муса.

– А?

– Пускай Семка тоже работает.

– Черт с ним, обойдемся!

– Муса прав, – вмешался дядя Ваня, – я так понимаю, нам еще столько же пройти нужно. Не сдюжим мы, Алешка, не успеем. Надо его заставить, гаденыша.

– Я заставлю, – посулил Алимов. – Вставай, шайтан! – заорал он.

– Чего надо? – выкрикнул из штрека Дебров. Видно было, что он весь напрягся, словно змея перед броском. Правая рука потянулась к голенищу.

– Работать будешь! Вставай давай, – навис над ним Алимов.

– Не хочу!

– Заставим!

В руке у Деброва возникла финка.

– Не надо, Муса, брось его!

– Слышишь, татарва, чего тебе начальство советует? Ты его слушай, оно умное, хороший совет тебе дает, – прошипел Дебров.

Муса вдруг стремительно врезал ему кулаком в зубы. Семка отлетел, но сразу же вскочил, как резиновый. Рожа его исказилась от ненависти, из пасти закапала кровь. Он пригнулся, держа оружие на отлете.

– Осторожней, Муса! – Ермолаев выпрыгнул из ходка и обхватил Деброва сзади.

– А, ты так! – заорал Муса и со всей силы ударил врага под дых. Тот согнулся и упал, нож откатился в сторону. Алимов принялся пинать его ногами, стараясь попасть в лицо. Когда ему это удавалось, раздавалось чавканье, словно носок сапога попадал в тесто.

– Прекрати! – попытался оттащить его Ермолаев. – Ты убьешь его.

– Убью! Убью его! Не могу терпеть! – орал Муса.

– Зачем тебе из-за него в тюрьму идти? – резонно спросил дядя Ваня. – Его и так в расход пустят, по суду. Давайте лучше свяжем этого субчика, пока не оклемался.

Так они и сделали. Дебров не шевелился. Его оттащили с глаз долой и бросили на песок.

– Вот те и помощь, – сплюнул Пилипенко.

– Сильный, шайтан, чуть не зарезал меня, – отдувался Муса.

– Давайте работать, ничего! – поднялся Леха. Вдруг Слежнев завыл, тонко и протяжно, так, что пробирала дрожь.

– Ты, Коленька, успокойся, – забормотал дядя Ваня. Ничего. Правильно Алешка говорит, живы будем – не помрем. А этого не жалей. Пришлось нам его связать, а то бы он нас всех тут кончил. Ничего.

Но Колька не унимался.

– Меня, меня вяжите, я тоже бандит, еще хуже, – выговорил он наконец.

– Что ты, что ты, Коля, успокойся. Тоже мне бандит нашелся, – улыбнулся Ермолаев. – Жар у тебя.

Слежнева напоили водой и вновь навалились на работу. Молотки спасателей стучали уже близко, рукой подать. Часа через два, пройдя еще полтора метра, они решили все-таки пошабашить. Спать улеглись рядом, у самого входа в ходок. Дядя Ваня остался дежурить, объявив, что его черед.

Леха не спал. Страх у него прошел. Ему казалось в тот момент, что он очень ясно, до тонкости понимает происходящее. Судьба, или кто там, играла с ними в очко, и пока с одной стороны, мерно тарахтя, неторопливо пододвигалось спасение, с другой – с той же скоростью, бесшумно подкрадывалась смерть. Угадать, кто победит, было нельзя. Самое замечательное, что все выглядело совсем буднично: штрек, транспортер, уголь, даже песок был самый что ни на есть обыкновенный. Вообще смертью не пахло, а пахло прокисшим бульоном. Спокойно, уверенно горела электрическая лампа, приятно шипя, выходил из трубы свежий воздух. «В случае чего, ходок, даже такой короткий, выдержит, обязан выдержать!» – решил для себя Леха. На чем основывалась эта уверенность, думать ему не хотелось. По мере погружения в дремоту милые, светлые образы окружили его. С ними было легко, покойно, он смеялся, легкомысленно болтал, все дальше уходя от ненасытного черного зева. Вдруг он проснулся, как от удара, уже точно зная, что случилось. Поглядел в сторону забоя. Там ничего не изменилось. Хотя, сидевший рядом Пилипенко смотрел именно туда, шевеля губами и часто, мелко крестясь.

– Дядь Вань, ты чего?

Тот, не отвечая, продолжал креститься. Леха глянул в другую сторону. Ну да, куча песка пододвинулась еще на четыре рамы. «Осталось, значит, тринадцать», – вяло подумал бригадир. Он встал, сделал пару рывков локтями для развития плечевого пояса и пошел смотреть. Что-то было не так. Деброва не было! Они же его бросили там, связанного, на откосе. И его засыпало.

– Ребята, вставай! Пилипенко, Алимов! Сюда, сюда все! Леха схватил лопату и бросился к осыпи. Рядом, тоже с лопатой, приткнулся мигающий со сна Алимов. Подковылял и Слежнев.

– В чем дело, бригадир, зачем звал?

– Деброва засыпало. Это мы его… Мы его тут бросили. Он даже не мог…

– Ай, шайтан! Ай, шайтан! – Муса принялся размашисто разгребать песок.

– Ребята, не надо, – подал голос Пилипенко, так и не двинувшийся с места, – без толку это. Его уж не достать, метра три там. И потом…