Онлайн книга «Шахта»
|
– Худо мне. Ох худо. Силушки нету больше, не могу-у-у, – и Федор Иванович завыл. Они сидели вокруг, и беспомощно ждали, пока он не замолчал и не обвис опять у них на руках. Его губы были совсем черны, на исцарапанном лице блестели белые полоски приоткрытых глаз – он опять потерял сознание. Пользуясь этим, они по команде «три» дернули его из щели. Клименко оттолкнул Чурикова и, беспорядочно размахивая руками, завыл опять. – Не, так не пойдет. Где ж этот врач, наконец? – Здесь я, – отозвались сзади, – фельдшер Петрова. Посветите! Женщина в испачканном белом халате, надетом поверх робы, присела над головой пострадавшего. Оказалось, что в провал спустилось еще несколько человек, в том числе и начальник шахты. Они встали вокруг, скрестив лучи фонарей на лице Клименко. – Бросьте его тянуть, – зло зашептала фельдшерица, – и отойдите все. Давайте, давайте, отходите. – Федор Иваныч! Что с тобой? Скажи, что? – начальник шахты положил руку на лоб мастера. – И вы, Евгений Семеныч, тоже отойдите! – фельдшерица попыталась просунуться в щель, но и ей удалось дотянуться лишь до колен. Она быстро, профессионально ощупала тело. – Насколько я могу судить, здесь ничего серьезного, – заключила она. – Может быть, с ногами что-то, ниже колен, не знаю. А нельзя разобрать там, с той стороны? Собравшиеся покачали головами. Огромная, размером с грузовик, плита песчаника нависала над телом Клименко. – О-о-ох, нога моя, нога. Левая нога. Кость сломана, не могу больше терпеть, – вдруг ясно произнес тот. Лицо его заливал теперь обильный пот. – Лена, что же вы? Помогите, дайте ему, чего-нибудь, – взмолился начальник шахты. Фельдшерица достала из чемоданчика шприц. Чуриков ей светил. – Четверо вместе со мной и фельдшером остаются здесь, остальных попрошу подняться, давайте, нечего вам тут делать, – овладел ситуацией начальник ГСС, – и вас, товарищ Слепко, тоже прошу. Мы тут сами как-нибудь. Оказавшиеся лишними неохотно подчинились. Их по одному вытянули наверх. – Я сделаю инъекцию, – сверкающая тонкая струйка брызнула из иглы. – Да колите уже! Мучается человек! Фельдшерица Лена зыркнула голубым глазом на Куроедова и, протиснувшись насколько можно было в дыру, воткнула шприц в бедро, прямо через брюки. Подействовало. Минут через семь-восемь, Клименко перестал дрожать и открыл глаза. – Как, Федя, полегчало тебе? – Да. – Может, спирта ему дать? – Не знаю. С одной стороны… Хорошо, дам. Развести надо. – Не надо. Федя, ты как, спиртецу глотнешь? Тот кивнул и сделал два глоточка из поднесенной Леной бутылочки. – Во, теперь точно легче стало, – в его голосе послышалось некоторое удовлетворение. – Федор Иваныч, что там с ногой вашей? – Не знаю. Сейчас потрогаю. Его рука медленно поползла вниз, достигла колена и просунулась глубже. Тело изогнулось в мучительном напряжении. Вдруг он откинулся назад и тяжело задышал. – Ну, чего там? – Еще спиртику дайте. – Вот, Федор Иваныч, осторожнее только. Клименко сделал хороший глоток, переждал несколько секунд, выдохнул и просипел: – Открытый перелом там. – Где, в каком месте? – Посередине. Голень. А дальше – плита каменная. Ноги́, считай, нет, – его рот искривился. – Кровотечение? – Кро…? Ох, да вроде бы нет. Не знаю. Там не разберешь. Резать надо. – Хорошо, я попробую, – пробормотала фельдшерица. – Не дотянуться вам. Дайте нож, я сам сделаю. Там уже немного осталось. – Да ты, кум, чего? Ты не сможешь. Пусть товарищ фельдшер попробует. – Нет, сам я. Давайте, пока силы еще есть, а то сгину тут через вас. – Чего делать будем? – прохрипел Куроедов на ухо Лене. Та, кажется, сама готова была упасть в обморок. – Так нельзя… Но… Ведь другого выхода нет, нет выхода, придется… – Инструмент-то у вас есть? Фельдшер, тоже мне! – Есть инструмент. Но… я сама все-таки попробую, – она начала лихорадочно рыться в чемоданчике. – Нет уж, давай лучше его сюда, неча время тянуть, – вмешался Клименко. Она достала блестящий никелированный предмет, от одного вида которого Куроедову стало не по себе, и зашептала что-то Федору Ивановичу. – Да все я понял! – громко выговорил тот. – Подоприте меня только, так, нож давайте! Фельдшерица сунула ему скальпель. Куроедов отвернулся. Послышался треск разрезаемого брезента. – Вроде готово. – Вот этим перетянешь, – она достала резиновый жгут, – сможешь? – Смогу, смогу, держите меня лучше. Чуриков привалился к нему и подпер спиной его плечи. – Так, – Клименко начал, кряхтя и жалобно вскрикивая, делать что-то в своей норе, – все, отпускайте, – прохрипел он. – Не расслабляйтесь, больной, лучше все побыстрее сделать, – противным голосом сказала Лена. – Спиртику бы еще. – Нет, нельзя, вот, держите шприц. Значит, четыре укола от колена и выше. Ну держи же! Не бойся, сильней втыкай. Так. Дави. Вынимай. Теперь там. Нет, выше. Да. Вынимай. Третий. Да, там. Так. Теперь последний. Ну вот, умничка, давай шприц. Теперь это держи, – она не глядя сунула ему тот самый никелированный предмет, – нет! Что же я, дура, делаю? Минуты три подождать надо. Передохни пока. А вы все отойдите, – бросила она окружающим, – отойдите, воздуху ему дайте. Фонари свои тут оставьте. Все, кроме Чурикова, отодвинулись. Прошло пять минут. – Федор Иваныч, пора. – О-о-ох. – Нужно, милый. Давай. Никто ведь не сможет, кроме тебя. – Я тоже не могу, – прошептал Клименко. – Не могу! Не могу! Не заставите! Лучше тут подохну! Не заставите, гады! – заорал он. Свод наверху откликнулся раскатистым эхом. Какая-то мелочь посыпалась оттуда. – Федор Иваныч! Тише, тише, ради бога! – Миленький, надо, немножко уже осталось, надо, надо… – Не сможет он, товарищ фельдшер, не сможет. Не должен человек такое над собой творить, давайте сейчас дернем его, может, само оборвется, – зачастил Купченко, – давайте, а? – Не-ет, не надо, не дергайте, я смогу. Смогу! Смогу! Метрах в трех от них упала здоровенная каменюка. Все присели, а Клименко сжал инструмент и потянулся в глубь щели. Фельдшерица погладила его спутанные волосы и, отпихнув Чурикова, принялась сама подпирать больного. – Крепче держи, – бормотал Клименко, – еще крепче. Так. Вроде вот оно. Начинаю. |