Онлайн книга «Лунный камень мадам Ленорман»
|
– Боже, мы ничего не успеваем… – Матушка вытащила из ридикюля книжицу и принялась торопливо перелистывать страницы. – Столько всего предстоит… а еще ты. – Что я? Анну не услышали. Пожалуй, именно в тот день Анна осознала, что всегда была лишней в собственном семействе. Не ребенок, а досадная помеха, избавиться от которой родители были бы рады… – Мне стоило умереть во младенчестве? – Натянутые нервы-струны дрожали. И обида прорывалась в злых словах. – Что? – Тогда бы у вас, матушка, осталась бы одна дочь, любимая. – Не говори глупостей. – А разве это глупости? Объясните, матушка, в чем моя вина? В том, что я недостаточно красива? – Анна, я начинаю сожалеть, что отправилась за тобой. Если ты испортишь свадьбу сестры… Молчаливый вопрос. И Анна ответит. – Не испорчу. Ольга сама постарается. Но разве матушка услышит, если сказать? Нет, она же свято уверена, что младшая ее дочь – ангел. И прощает, все прощает, даже любовника, о котором Анне запрещено вспоминать. И вообще, именно она, Анна, виновата. Недоглядела. Допустила, чтобы бедную девочку совратил этот ужасный тип. А то, что девочка сама бросилась в его объятия – это ложь. Нельзя злословить по поводу чужого несчастья, Анна! Нельзя быть такой завистливой! И некрасивой. В этом все дело! И вечером, раздевшись до нижней рубашки, Анна вновь стояла перед зеркалом, разглядывая себя, с неудовольствием отмечая, что за прошедший месяц ничуть не изменилась. Высока. С шеей длинной, но нехорошей, смуглой, будто бы грязной. С узкими плечами и торчащими ключицами, с грудью, которой почитай-то и нет. Костлява. Длиннонога… Уродина! И по-хорошему, уйти бы в монастырь… а отчего бы и нет? Там, в обители, под защитой намоленных стен, глядишь, – и успокоится душа Анны. Словом светлым, покаянием. Решение было внезапным, но страшная тяжесть исчезла из сердца. И утро Анна встречала если не счастливой, то успокоившейся. День же накануне свадьбы выдался суматошным. Пришлая портниха, недовольно ворча, подгоняла платье по фигуре Анны. Розовый муслин ей категорически не шел, как и сам крой, словно нарочно подчеркивавший и худобу Анны, и ее костлявость, и непомерную длину рук. – Выглядишь отвратительно, – заметила Ольга, которая все же нашла минуту заглянуть к сестре. – И зачем столько оборок? – Понятия не имею. – Анна сняла бы все, но разве ее мнения когда-либо спрашивали? – Злишься? – Из-за платья? – Нет. – Ольга взмахом руки отослала и портниху, и служанок, ей помогавших. – Из-за того, что… так получилось. Я знаю, что ты влюблена в этого мальчишку… Она присела на диванчик и поправила юбки. Выглядела Ольга… виноватой? – И поверь, будь у меня выбор, я бы не стала мучить ни его, ни тебя. – Но выбора нет. Ольга подняла взгляд, и Анна удивилась той усталости, которая отразилась в синих ее очах. И глубоким теням, что залегли под глазами. И бледности, прежде не свойственной. – Я беременна, – очень тихо сказала Ольга. – Мама не знает… никто не знает, кроме тебя. – И отец… – Ференц. – А ты ему… – Да, – Ольга коснулась пальцами нижней губы. – Он сказал, что готов выделить мне содержание… Мне – и содержание! Анна присела рядом. – Он… он никогда меня не любил. – А ты его? – Я… я не знаю. Мне он нравится. Я хотела бы прожить с ним жизнь… наверное… или нет? Он ненадежный. Красивый, и… я вижу, как любит меня Витольд. И как Франц. И как ты любишь его и мучаешься. А я на такое просто-напросто не способна. Она позволила себя обнять и голову положила на плечо Анны, вздохнула тихонько. – Наверное, я и вправду чудовище, но… я не желаю становиться содержанкой. Скандал? И матушка схватится за сердце. Ольгу навек запрут в поместье, сделав вид, что ее не существует. А ей хочется жить, и не просто, а блистать. Столица, балы и званые вечера, театр, прогулки в парке, общество, которое отвернется, которое уже почти отвернулось, взбудораженное слухами о связи Ольги с Францем. – Я дура, да? – она всхлипнула. – Ты просто заигралась. – Анна провела по мягким волосам сестры. – Франц… – Я боюсь ему сказать. А что, если он отменит свадьбу? Он ведь тогда был зол. Сказал, что больше не желает слышать от меня о своем брате, что… что этот брат отныне пусть живет сам, Франц не станет помогать ему. Многое сказал. Я обещала. А теперь вот… – Это снова обман. – Да, – не стала спорить Ольга. – И видит бог, если бы не беременность, я… я отдала бы его тебе. – Он был бы против. – Дурак! Ты же лучше меня! – Чем? – Всем. – Ольга вцепилась в руку и держала ее, точно опасаясь, что сейчас сестра сбежит. – Почему никто не видит, насколько ты лучше меня? Он бы понял… и еще поймет, только время нужно. Ольга не оставит им времени. Уже завтра она станет законной женой Франца. А спустя семь месяцев родит ребенка, которого Франц признает. Иногда ведь появляются на свет семимесячные дети… – Почему Франц? Витольд бы тоже взял ее в жены, он не устает твердить о своей любви. Но Витольд беден, а Ольга привыкла к красивой жизни… – Прости, – ответила она, отстраняясь. Анна простила. Да и ей ли судить сестру? Остаток дня прошел как в тумане. Анна что-то делала, с кем-то говорила, улыбалась, поскольку от нее ждали улыбок, кланялась многочисленным родственникам (после смерти мужа Анны они вдруг все позабудут о родстве) и чувствовала себя неживой. У неживых ничего не болит. Анна потерла виски: голову словно железным обручем сдавило, да так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Память все, мучит, терзает и… отпустит ли? Она раскрыла саквояж – вещи так и не разобрали, что, может статься, к лучшему. Анне отчего-то была неприятна мысль, что кто-то из обитателей этого места будет копаться в ее нижнем белье, трогать не единожды чиненные чулки и щупать плотную ткань единственного запасного платья. Оно некогда принадлежало матушке, но после было перешито Анной на собственную фигуру. |