Книга Пригоршня праха, страница 57 – Ивлин Во

— Ну, — сказал Тони беспечно, — столько я у вас не пробуду.

— Что вы, что вы, надеюсь, вы ошибаетесь. Какая радость снова их услышать. Мне кажется, с каждым разом я получаю от них все больше удовольствия.

Они отнесли первый том «Холодного дома» вниз; днем состоялось первое чтение.

Тони всегда любил читать вслух и первый год после свадьбы прочел подряд несколько книг Бренде, пока в минуту откровенности она не созналась, что для нее это пытка. Читал он и Джону Эндрю зимой, в наступавших сумерках, когда мальчик сидел в детской перед камином и ужинал. Но такого слушателя, как мистер Тодд, у него еще не бывало.

Старик сидел верхом в гамаке напротив Тони, сверля его глазами, и беззвучно повторял губами каждое слово. Когда в романе появлялось новое действующее лицо, он обычно говорил: «Повторите это имя, я что-то его забыл», или «Как же, как же, я ее помню, она еще потом умрет, бедняжка». Он то и дело прерывал Тони вопросами, но не о деталях быта, как легко было бы предположить — порядки в канцелярском суде или общественные отношения в то время нисколько его не занимали, хотя, по-видимому, и были ему непонятны, а только о персонажах.

— Нет, вы мне объясните, почему она это сказала? Она правда так думает? Она упала в обморок, потому что ей стало жарко от камина или из-за того, что было в этом письме?

Он от души смеялся всем шуткам, а также во многих местах, которые Тони вовсе не казались смешными, просил повторить их по два-три раза, а позже, когда они читали про страдания бедняков в Одиноком Томе, слезы бежали у него по щекам и скатывались на бороду. Замечания его были просты. «По-моему, Дедлок очень гордый человек» или «Миссис Джеллиби не заботится о своих детях».

Тони получал от чтения почти столько же удовольствия, сколько и мистер Тодд.

В конце первого дня старик сказал: «Вы прекрасно читаете, и произношение у вас гораздо лучше, чем у негра. И потом вы лучше объясняете. Мне кажется, что мой отец снова со мной». После каждого сеанса он учтиво благодарил своего гостя: «Я получил сегодня огромное удовольствие. Какая печальная глава. Но, если я не забыл, все кончается хорошо».

Однако, когда они перешли ко второму тому, Тони начали приедаться восторги старика, к тому же он окреп, и им овладело беспокойство. Он не раз заводил разговор об отъезде, расспрашивал о каноэ, дождях и можно ли здесь достать проводников. Но до мистера Тодда намеки, казалось, не доходили, он пропускал их мимо ушей.

Однажды, перелистывая оставшиеся страницы «Холодного дома», Тони сказал:

— А нам еще порядочно осталось. Надеюсь, я успею закончить книгу до отъезда.

— Разумеется, — сказал мистер Тодд, — пусть это вас не беспокоит. У вас будет время закончить ее, мой друг.

Тут Тони впервые заметил в поведении своего хозяина некую угрозу. Вечером, перед закатом, за нехитрым ужином из фариньи и вяленой говядины, Тони возобновил этот разговор.

— Знаете ли, мистер Тодд, пора бы мне вернуться к цивилизации. Я и так слишком злоупотребил вашим гостеприимством.

Мистер Тодд склонился над тарелкой, хрустя фариньей, и ничего не ответил.

— Как по-вашему, скоро мне удастся достать лодку?.. Я говорю, скоро мне удастся достать лодку, как по-вашему? Невозможно передать, как я вам благодарен, но…

— Друг мой, за все, что я мог для вас сделать, вы с лихвой отплатили чтением Диккенса. И не надо больше об этом.

— Что же, я очень рад, что вы получили удовольствие от наших чтений. Я тоже, однако мне и в самом деле пора подумать о возвращении…

— Вот, вот, — сказал мистер Тодд, — с тем черным было то же самое. Он только об этом и думал. Но умер он здесь.

Назавтра Тони дважды пытался возобновить этот разговор, но хозяин уклонялся. В конце концов Тони сказал:

— Извините меня, мистер Тодд, но мне настоятельно необходимо выяснить, когда я смогу достать лодку.

— Здесь нет лодки.

— Так индейцы могут ее построить.

— Вам придется подождать дождей. Сейчас река обмелела.

— И долго надо ждать?

— Ну, месяц… два.

Они прикончили «Холодный дом» и дочитывали «Домби и сына», когда пошли дожди.

— Мне пора готовиться к отъезду.

— Нет, нет, это невозможно. Индейцы не станут делать лодку в сезон дождей. У них такой предрассудок.

— Вы могли бы меня предупредить.

— Разве я не упоминал об этом? Значит, забыл.

На следующее утро, пока мистер Тодд хлопотал по хозяйству, Тони, притворившись, как мог, что слоняется без дела, ушел через саванну к индейским хижинам. На пороге одной из них сидела группка пай-ваев. Когда Тони подошел, они не подняли на него глаз. Он обратился к ним с несколькими словами на макуши, которые перенял за время путешествия, но пай-ваи ничем не показали, понимают они его или нет. Тогда он нарисовал на песке каноэ, знаками показал, как работает плотник, поткал пальцами от них в себя, затем нацарапал на песке контуры ружья, шляпы и некоторых других наиболее общепризнанных предметов обмена и знаками показал, как он передает эти вещи им. Одна из женщин захихикала, остальные продолжали сидеть с тем же непроницаемым видом, и он удалился ни с чем.

В полдень за едой мистер Тодд сказал:

— Мистер Ласт, индейцы мне сообщили, что вы хотели с ними договориться. Проще передать все, что вам нужно, через меня. Вы понимаете, правда ведь, что они ничего не делают без моего разрешения. Они считают себя, и во многих случаях вполне правильно, моими детьми.

— Да, кстати говоря, я спрашивал их о каноэ.

— Так они мне и сказали… А теперь, если вы уже поели, мы могли бы прочесть следующую главу. Меня очень захватила эта книга.

Они закончили «Домби и сына». Почти год прошел с тех пор, как Тони покинул Англию; мрачное предчувствие, что его заточению не будет конца, нахлынуло на него с особой силой, когда он нашел между страницами «Мартина Чезлвита» исписанный карандашными каракулями документ:

«Год 1919.

Я Джеймс Тодд из Бразилии обитаю Барнабасу Вашингтону из Джорджтауна, если он закончет книгу Мартин Чезлвит отпустить его как кончет».

За сим следовал толстый карандашный крест и после него:

«Этот крест поставил мистер Тодд подписал Барнабас Вашингтон».

— Мистер Тодд, — сказал Тони, — я должен поговорить с вами откровенно. Вы спасли мне жизнь, и когда я вернусь к цивилизации, я постараюсь вас вознаградить, как только смогу. Я дам вам все, что вы захотите, в разумных пределах, конечно. Но сейчас вы держите меня здесь против моей воли. Я требую, чтобы вы меня освободили.

— Кто вас держит, друг мой? Я вас ни в чем не стесняю. Уходите когда хотите.

— Вы отлично знаете, что я не могу уйти без вашей помощи.

— В таком случае вам придется улещать старика. Прочтите мне еще главу.