Книга Ныряльщица за жемчугом, страница 38 – Анна и Сергей Литвиновы

Не скрываю, я жестоко переживала, когда вылетела из спорта. Причем по вине Изабель. Но мне было только четырнадцать. Я надеялась, что еще найду себе новое увлечение и преуспею в нем. И прославлюсь, назло своей легкомысленной подружке.

И я действительно достигла в этой жизни немало. Многие ли выпускницы экономических факультетов могут похвастаться, что смогли буквально за пару лет после института раскрутить собственный бизнес? Без всякой помощи, без мохнатой лапы?

В двадцать четыре года у меня уже имелась пара собственных бутиков в столице, шутка ли?

Впрочем, слухи, что за моей спиной богатый «папик», а то и несколько, я активно поддерживала. Так безопасней. И более органично.

Итак, самый главный — финансовый — вопрос был решен, но стала ли я счастливей? Держать магазины — чертовски нервная штука. Я спала по четыре часа в сутки, постоянно разруливала какие-то проблемы, дергалась.

А глупышка Изабель в то время (я следила за ее карьерой) без малейших усилий попала на телевидение. Если бы на скучную должность редактора, дольщика, секретарши, я бы не стала расстраиваться. Но ей доверили вести собственную фитнес-программу, что может быть интересней?!

Очень долго я видела ее только по телевизору. Будто назло, как ни включишь «ящик», оттуда тебе улыбается, растягивает бесконечной длины ножки ненавистная Изабель.

Одно утешало: наверное, вся ее красота — это грим и фотошоп.

Но, оказалось, нет.

Однажды мы с ней столкнулись нос к носу на какой-то презентации. И я просто опешила, насколько Изабель выглядит потрясающе. Шикарно одета, уверенно держится. И особенно мне было горько от того, что ноль, бабочка имеет возможность заниматься тем, что ей интересно. А я — образованная, умная, обеспеченная — вынуждена корпеть над скучнейшими продажами, налогами, бухгалтерией.

Она — дрянь! — еще и пожалела меня. Психолог доморощенный!

— Ирочка! У тебя скучные глаза. Тебе обязательно надо развеяться!

И взялась знакомить с интересными и полезными, с ее слов, людьми.

Одним из них оказался смешной толстяк Георгий Золотой.

Я сначала не восприняла его всерьез: слишком потный и слишком сальные шутки.

Но Изабель шепнула на ушко:

— Не суди опрометчиво! Это лучший в Москве фотограф!

И я сразу сменила высокомерное лицо на улыбку. Потому что фотография была моим давним и, увы, совершенно бесполезным с точки зрения бизнеса увлечением.

Я напросилась прийти к Георгию в студию. Он сделал мне снимки — действительно уникальные, ни у кого еще так здорово не получалось. Я поблагодарила. И попросила: можно ли мне сфотографировать его?

— Ты смеешься надо мной, деточка? — хмыкнул он, но свой дорогой «Никон» дал.

А через двадцать минут уже смотрел на меня совсем другими глазами. Никогда не забуду его удивленных слов:

— Ты сумасшедшая. Такая же, как и я!

Что ж. Впервые меня выделили из безликой толпы нормальных.

Хотя как мужчину я Золотого не воспринимала очень долго. Сама, безусловно, не красавица, но хотя бы фигура благодаря спорту осталась идеальной. К тому же финансовая независимость придавала уверенности, что могу себе любого выбрать. Пусть не красавца, но мужика не хуже, чем у других.

Но вот что удивительно: я-то думала, что Золотой своей внешностью и привычками меня все больше и больше раздражать будет. А получилось — наоборот. Будто благородное, многолетней выдержки вино смакуешь. Я только во вкус входила.

Сколько интересного он рассказывал! Как необычно видел мир. И как фантастически фотографировал!

Раньше я не верила, что можно не любить человека за внешность, но любить то, что внутри. А с Золотым поняла — это очень даже возможно! Да еще секс он любил такой, как и я. Необычный. Жесткий. На грани.

И в один из дней я сделала решительный шаг.

Перечеркнула все прежние достижения. Продала свои магазины и полностью отдалась — фотографии. И Георгию Золотому. Несуразному, некрасивому, но такому удивительному человеку.

Он, без преувеличения, открыл передо мной новый мир. Мрачный, красочный.

Больше всего в жизни Золотой ненавидел стандартную красоту. Правильные черты лица, идеальные фигуры, зеленую траву, изумрудное море и ярко-синее небо. Взрывался от вида улыбающихся семей на фоне новенького автомобиля (реклама страховых компаний). Готов был в клочья порвать умилительных младенцев (продвижение детского питания).

— Ирка, ты такая некрасивая! Как я тебя за это люблю! — постоянно повторял он.

Георгию было смертельно скучно в рамках официальной фотографии, и куда он только не лез. Снимал эротику, уродов, нищих, свалки. Обожал пост-мортем. Говорил, что явную красоту нащелкает любой дурак, а увидеть ее в бездомном одноглазом щенке или мертвой старухе — вот настоящее искусство.

Я повсюду с восторгом таскалась с ним. Быстро перестала бояться вокзальной грязи, кладбищ и даже моргов. Ведь Георгий, если смотреть через его объектив, действительно мог показать то, чего другие не видели. Увидеть радость в горе и красоту — в грязи. К тому же он оказался чрезвычайно щедр. Готов был поделиться со мной всеми своими знаниями. Постоянно повторял, что я — ненормальная. И талантливая. Все время бросал мне вызовы: «А слабо сделать репортаж из хосписа? А бомжей на Казанском поснимать не боишься?»

Я из себя выпрыгивала, чтобы доказать: нет, не слабо. И мои фотографии очень скоро тоже стали собирать в Интернете тысячи лайков, получать премии.

Золотой советовал мне вести себя вызывающе, всячески выделяться из толпы, устраивать флешмобы. Я фантазировала, как могла.

Весь мир облетела моя серия про русалок: безобразные, с обвислыми боками старухи выполняют фигуры из синхронного плавания.

А чего стоил флешмоб «Грязные танцы» — когда я загнала, в буквальном смысле, в лужу с десяток рвущихся к славе девиц и фотографировала их — мокрых, перепачканных.

После успеха «Русалок» и «Грязных танцев» Золотой спросил:

— А что тебя все тянет — как бы это выразиться? — на водные виды спорта?

Я усмехнулась.

Георгий, при всех своих замечательных качествах, эгоистичен был до крайности. Как Людовик ХIV: «Государство — это я!» Смешно сказать, он даже мою фамилию долго не мог запомнить. А когда мы бывали в ресторанах, каждый раз искренне удивлялся, что я не ем огурцы и кофе пью только без сахара.

Творец имеет право не интересоваться ничем из внешнего мира.

Но, коли спросил, я объяснила, что в детстве занималась синхронным плаванием.

Его почему-то чрезвычайно заинтересовала эта новость, и он весь вечер выспрашивал о тренировках, об отношениях между подругами, о соревнованиях, о спортивных проблемах.