Онлайн книга «Город и сны»
|
«Что за идея?» «Ну, как хотите…» Последние слова она произнесла, уже входя в воду, вскрикивая вполголоса, балансируя руками, у нее были слабые плечи, резко обозначилась ложбинка между лопатками, круглый зад казался хрупким, она довольно неловко плюхнулась в черно-маслянистую воду, поплыла, течение сносило ее. Она что-то кричала, и мне показалось, что она захлебывается. Я бросился к ней, мы барахтались друг возле друга, Роней овладело необыкновенное веселье, стоя по грудь в воде, она окатывала меня брызгами, затем все смолкло, она вышла из воды и стояла, закинув голову и встряхивая волосами. Я приблизился и обнял ее. «Э, нет, – сказала она, – вот это уж нет…» «Почему нет, Роня?» «Не хочу». Эта игра продолжалась некоторое время. «Ну, в чем дело, одевайтесь, – бормотала она, – это невозможно, здесь холодно… Сами говорите, сейчас пойдет дождь». Вдруг зашумел сильный ветер, я подстелил ей одежду, мы сидели друг против друга, тени ее глаз, тени ключичных впадин, глубокая тень, скрывавшая низ живота, – она вся состояла из теней. Я набросил ей на плечи мою рубашку. «Спасибо…– пробормотала она, кутаясь, пряча грудь и стуча зубами, – другой бы меня на вашем месте…» «Что на моем месте?» «Изнасиловал». «Я еще могу наверстать», – пошутил я. Она сидела, подогнув коленки, опустив голову, осматривала себя. Она озиралась. «Тс– с… слышите? Там кто-то есть. Говорю вам, там кто-то есть. За нами следят, я так и знала… Это та старуха. Она шла за нами». Ветер пронесся над кустами, луны уже не было видно, и стало совсем темно. Вдали за рекой, над едва различимой лесной чащей, брезжил серебристый край неба. Мы встали, я растирал Роню моей одеждой, она терла мою кожу, мы дрожали от холода. Не сговариваясь, мы поднялись наверх, выбрались из кустарника и побрели назад через огородное поле. «Скажите…» Мы говорили вполголоса; как и прежде, она называла меня по имени и отчеству. «Оставим это, Роня. Зови меня просто…» И будем на «ты», хотел я добавить, но чувствовал, что это «ты» разрушило бы наши с таким трудом установившиеся отношения. Это «ты» воздвигло бы между нами новое препятствие вместо того, чтобы еще больше сблизить нас. Оно означало бы, что мы стали друзьями. А мне – теперь это было совершенно ясно, – мне хотелось другого. Она пробормотала: «Мне надо привыкнуть». Друг за другом мы пробирались по невидимой тропе. Я напомнил ей о том, что она хотела мне открыть секрет. «Ты хотела мне сообщить секрет…» «Какой секрет? А-а. Лучше после… когда придем. Скажите, – спросила она, – вы верите в привидения?» «Нет». «Но ведь их все видели. И вы тоже. Разве вы не видели? Я сначала подумала, что это снимают какой-нибудь фильм». «Если видели все, значит, это не привидение». «Почему?» «Привидения – дело сугубо индивидуальное. Тень Банко является только одному Макбету». «Кто это был?» «Это были князья Борис и Глеб, сыновья Владимира. Святые братья, препоясанные милостью и венчанные смыслом». Она чувствует себя виноватой передо мной, думал я, если бы я был виноват перед нею, она бы молчала. Она думает о том же самом, поэтому говорит о посторонних вещах и делает вид, что забыла о том, что было на берегу и что мои руки касались ее тела. Она делает вид, что не догадывается, зачем мы возвращаемся ко мне домой, но на самом деле думает об этом и говорит о постороннем. «Что это значит – препоясанные милостью?» «Так говорится в летописи». «Откуда они взялись?» «Оттуда же, откуда являются все привидения». «Значит, это все-таки привидения?» Помолчав, она спросила, откуда я знаю, что это они. Я ответил, что есть известные иконы. Одна висит у меня, разве она не заметила? «Но в жизни они, наверное, выглядели иначе». «Нет, они выглядели именно так. Иконы сделали их такими. А как они до этого выглядели, не имеет значения». «Не имеет значения. Что же тогда имеет значение?» То, что мы идем ко мне домой, хотел я сказать. Потому что дома это произойдет так же неизбежно, как то, что сейчас пойдет дождь, потому что решение принято. «А вдруг мы их снова встретим?» «Они в деревню не заезжают, Роня». «А если встретим? Что тогда?» «Ничего, поздороваемся и пойдем дальше». «А они потом разнесут по всей округе, – нервно хихикнула она, – что я была у вас ночью». «Не разнесут, Роня. Святые молчат». Несколько минут спустя мы бежали сломя голову, вокруг падали свинцовые капли, мы едва успели нырнуть в се- ни – дождь обрушился на мертвую деревню. Во тьме, шумно дыша, нашарив дверь, мы ввалились в избу. ХХVIII Я топтался посреди комнаты, моя гостья полулежала на постели, свесив ногу на пол, короткое платье, успевшее только слегка намокнуть, обрисовало ее бедра. «Ну что, – сказала она, отдышавшись, – будем чай пить?» Я молчал и думал о том, что я сейчас подойду и переложу ее свесившуюся ногу на кровать. Подойду и сяду рядом. «Будем чай пить», – сказал я. «Эх, вы!» «Что – я?» «Эх, вы! – повторила она почти со злобой. – И вы все еще не понимаете?» «Не понимаю». «Вам надо было взять меня. А вы струсили». «Еще ничего не потеряно, – глупо усмехаясь, проговорил я. – Мы можем наверстать». «Нет уж, поздно. Надо было тогда. Взять вот так, за руки… и прижать к земле. А если б я заорала, все равно никто бы не услышал. Вы все ждали разрешения… Вы трус. Разве кто-нибудь спрашивает разрешения?» «Но… это не трусость, Роня», – сказал я, вероятно, с каким-то жалким выражением на лице. «Да, да. Вы не решились воспользоваться моей неопытностью – вы это хотите сказать? Вы, наверное, думаете, что… А вот, кстати, один вопрос, – сказала она, садясь. – Как вы смотрите на такую вещь, как девственность?» «Представь себе, с почтением». «Приятно слышать. Вы просто до ужаса вежливы. Так вот. Вы, наверное, думаете, что я не далась вам оттого, что я девица. Ошибаетесь. Оттого и не далась, что не девица». Вот так здорово! Все мои мысли разлетелись по сторонам. Как-никак это было для меня небезразлично – как и для всякого мужчины. Мне вдруг показалось, что она смеялась надо мной; что на самом деле она гораздо старше; что меня вообще непрерывно водят за нос… Молчание. Наконец я произнес: «Это и есть твой секрет?» Ответа не последовало. Открыв рот, она уставилась на меня. «Дядя Петя…– проговорила она. – Господи, у меня совершенно вылетело из головы!» |