Онлайн книга «Пока с безмолвной девой»
|
Банальная история, усмехнулась она; я спросил: а он что? Испугался, сказала Лина. Стал её уговаривать. Дело, конечно, рискованное, аборты запрещены, но у него были связи, нашёлся специалист, который делал это на дому. «Я отправилась туда. Всё было договорено, меня ждали. Но я была до такой степени зла на него, не за то, что он не хотел ребёнка, а за то, что он был такой трус, боялся за свою репутацию, за своё место, боялся своей жены, и это после всех обещаний… словом, я уже разделась, и этот зловещий тип в белом, в маске из марли, в резиновых перчатках, указал мне на кресло, что-то такое говорил, ворковал, дескать, не больно, пять минут потерпеть. Тут меня охватило такое омерзение — я схватила в охапку своё бельишко, платье, сверху набросила пальто и сбежала». «А профессор?» «Я с ним больше не виделась. Перестала вообще ходить в университет. Это был уже пятый курс, у всех дипломные работы, никто не заметил. Я уехала из общежития, чтобы он меня не разыскал. Да и зачем ему… Небось был рад-радёшенек, что я от него отстала. Диссертацию вычеркнули из плана. Я вообще этим больше не занималась. Всей этой наукой…» «Так тебе и надо», — изрекла старуха. «Таня! — сказал Меклер. — Ты бы помолчала». «Чего молчать. Раньше надо было думать». Я спросил: что стало с малышом, где он? «Мальчик родился уродом, болезнь Дауна. У меня в роду вообще не всё в порядке. Началось что-то ужасное, я видела, как он ползёт ко мне, уже совсем большой. А я его отталкиваю». «Ты лучше покажи», — проговорил мрачно Яша Меклер. Пуговичка под воротничком закрытого чёрного платья не слушалась, Лина взялась двумя руками и рванула, обнажив сине-багровую борозду вокруг шеи. Тут снова задребезжал звонок. Я вышел открывать; если бы оказалось, что это он, я бы не удивился, — и, надо же, так оно и было. Что же вы стоите, сказал я, заходите. «Нет, нет, — промолвил чудодей, — меня ждёт такси… я на минутку». «Цирк, кажется, уже уехал?» «Сегодня был последний спектакль». «А вы?» «Мы, кажется, были на ты, — заметил он холодно. — Я успею на вокзал». Как и в тот раз, он был в плаще, в шёлковом белом кашне и цилиндре. Но без маски. Я сказал: «Через порог разговаривать — плохая примета, зайди хотя бы в коридор. Они не слышат. Они вообще забыли о вас… о тебе». «Ничего удивительного, — возразил он. — Так ты веришь в приметы?» Мы стояли на лестничной площадке. «Рад, что удалось повидаться снова, но я пришёл по делу, — сказал он. — Вряд ли я приеду когда-нибудь снова в Россию. Я бы хотел знать… чисто профессиональный интерес. Подтвердилось? Я имею в виду мои прогнозы». «Ошибиться может каждый, — сказал я. — Можешь быть спокоен. Всё полностью подтвердилось». «О! У меня камень с сердца свалился. — Он оглянулся и шопотом добавил: — Можно ведь и накликать ненароком». «Adios, — крикнул, сбегая по лестнице, предсказатель будущего, — счастлив был познакомиться!» «Я поговорил с дворником. Он их приструнит», — сказал я. Сидящие переглянулись, за столом произошло движение. Девочка-подросток в рваных чулках и башмаках без шнурков, вылезла, ведя за собой старика, заросшего волосами, в видавшем виды пиджаке и тряпичном галстуке. «Это ещё что за номер, — сказал Яша Меклер, — тебя тут только не доставало», — сказала Татьяна. «Всюду хулиганьё», — пробормотал старик. «У него смычок сломали», — сказала девочка. Старик тускло глядел, мигал красными веками. Молча, лодочкой, протянул ладонь. «Бог подаст…» — отвечал Яша Меклер. Кто она такая? «Понятия не имею. Внучка… или просто так прибилась к нему. Много их сейчас. Небось тоже подрабатывает». Стоя, как обычно, у кафельной стены, под Пушкинской площадью, слепой дедушка Вася исполнял вальс «На сопках Манчжурии», девочка пела. Какие-то парни, обритые наголо, вырвали скрипку. «Я не знал, что у этого вальса есть слова». «По-моему, он сам сочинил». Я пробормотал: «Значит, он снова был прав. А в углу мы богов не повесим, и не будет лампадка тлеть». «Чего болтаешь, — сказал дедушка Скляр. — Это не я. Это Твардовский». Он повернул голову к девочке: «Давай. Пой!» Девчонка вышла на середину комнаты, встала в позу: «Широка страна моя родная. Много в ней…» «Не то поёшь!» Она скорчила ему злобную гримасу, проворно подсела ко мне, сунула между ног грязный подол и зашептала: «Я здоровая, вот-те крест. Хочешь, я всё умею…» «А ну, пошла отсюда!», — грозно сказал Яша Меклер. «Куда?» — жалобно спросила девочка. «Катись откуда пришла. Оба катитесь…» Кто-то сказал: «Там человек тридцать погибло, не меньше». Я воззрился на Яшу. «Ну, теракт, взрыв, это теперь в порядке вещей. Разнесло весь подземный переход. Само собой, — он показал пальцем в угол, где уселась мнимая внучка, — и от них ничего не осталось». Девочка что-то жевала, торопливо сгребала пальцами остатки еды с тарелок, допивала из рюмок. Седая кудлатая голова спящего Скляра лежала на столе. Между тем другое имя висело в воздухе. Я подумал, что, проводив прорицателя, забыл вставить в жолоб дверную цепочку. Сейчас повернётся ключ в английском замке, она войдёт. О Господи, как мне не хотелось увидеть её, ссохшуюся, с провалившимся ртом. «А чего, — сказала Татьяна, — самое время спеть. Давайте, бабоньки. Тряхнём стариной». Она отложила вязанье, приосанилась и широко раскрыла рот. «Шир-рока страна моя родная!.. Как там дальше-то?» Хор подхватил дребезжащими голосами: Много в ней лесов полей и рек. Я другой такой страны не знаю, Где так вольно… «Имей в виду, — сказал Яша Меклер, — наше время истекает. Новогодняя ночь, конечно, длинная, но и она когда-нибудь кончится. Народ устал…» Он окинул меня взглядом, словно хотел сказать: ты-то ещё молодой. А мы люди пожилые. И неожиданно добавил: «Ты ведь, кажется был к ней неравнодушен». «Как и ты». «Я? что-то не помню. Путаешь, друг мой». Над страной весенний ветер веет. С каждым днём всё радостнее жить… Вася Скляр поднял голову. «Не то поёте. Разорались…» Набравшись смелости, я спросил прямо: что с инфантой? Как она поживает? |