Онлайн книга «Белый, белый день...»
|
– Я – тоже!.. – выкрикнула Галя. – А-а, была не была… Мордасов огляделся – все налили себе водки. Полные рюмки… Он вдруг почувствовал себя так легко, словно прорвалась в душе какая-то плотина, отпустила судорога, щемившая все последние дни его сердце. – За вас… – поднял он свою рюмку. – За всех вас… Дорогие мои. Мордасов почувствовал, что у него невольно навернулись на глаза слезы. Он опустил их вниз, и в комнате воцарилась тишина. – Хорошо, – тихо произнесла Галя. Голос ее дрогнул. – Давайте за нас… всех… – Она коротко всхлипнула, смахнула невольную слезу и с трудом выговорила: – Мы так… все… давно тебя ждали… – И после короткой паузы добавила: – Думали, что уже не дождемся! – За вас, Лука Ильич, – дрогнувшим голосом проговорила бабушка. – Спасибо, что пришли. Не погнушались… – Да что ты такое говоришь?! Бабушка! – вдруг вскочил Стасик. Его прекрасные глаза сверкнули гневом. – Сядь, Стас… – тихо сказала его мать. – Лука Ильич ведь здесь… с нами! Он за нас хочет выпить. Она положила руку на плечо Мордасову. – За нас… – Она заглянула ему в глаза. – За нас? «Дорогих»? Ты так сказал? – Да… – не поднимая глаз, кивнул Лука Ильич. – За вас… дорогих! И стремительно повернувшись, обнял Галю Комолову, потом сгреб в охапку и расцеловал Стаса… И потянулся через весь стол с рюмкой к бабушке… – Ну уж со мной можно обойтись и без поцелуев, – поджав губы, чокнулась с ним Калерия Викторовна. – Вечно вы, мама! – всплеснула руками Галя. Все выпили. – Ты бери, бери картошечки! Вот икорки тоже… Она протянула Мордасову маленькую розетку с красной икрой. – Что это я! Тебя такими деликатесами не удивишь. Галя даже покраснела. – Давай, давай. Я все… все попробую! – пришел ей на помощь Лука Ильич. – А баклажаны вы любите? – осторожно посмотрев на него, спросил Стасик. – И баклажаны тоже… – Тарелка Мордасова была ужа полна до краев. – Спасибо… – Это вам спасибо, – замявшись, ответил сын Гали. – Ну, рассказывай, как ты живешь? – заглядывая ему в глаза, спросила Галя-хозяйка. – Интересно, наверно, живешь? Рассказывай, рассказывай… Мордасов пожал плечами, не зная, что ответить. – Ну живу… Гастроли! Из города в город. Через пять дней должен быть в Осаке. В Японии. – А потом? – с искренним интересом спросил Стас. – Потом Австралия. Мельбурн, Сидней… Галя, вдруг пригорюнившись, посочувствовала ему: – В общем, все время в дороге! Устаешь, наверно. Мордасов на мгновение задумался, не зная, что сказать. – Старому человеку… И такие гонки! – вступила в разговор Калерия Викторовна. Она явно не одобряла образ жизни гостя. – Какой же он старый? – искренно возмутилась Галочка. – Смотри, какой еще молодец! Тебе сколько сейчас, Лученька? Он вздохнул и только махнул рукой. – Ну шестьдесят-то есть? – настаивала Галя. – Что ты, Галя, гостя нашего, как собачку называешь? – вспыхнула неудовольствием бабушка. – Лученька да Лученька. У него имя-отчество есть. Лука Ильич. – Да я по старой памяти и зову! – зарделась Галя. – Ведь ты не в обиде? – Старая память – она давно состарилась, – продолжала Калерия Викторовна. – И ты не девочка, и он не мальчик! Мордасов отодвинулся от стола и ответил неожиданно резко: – Когда мы с Галей встретились, я тоже был уже не мальчик. Тридцать восемь лет мне было… – И продолжил, отведя глаза: – А сейчас мне уже шестьдесят четыре. Шестьдесят пять через месяц будет! Бабушка, резко чиркнув спичкой, закурила папиросу и с вызовом бросила: – Все правильно! Стасику в этом году уже двадцать семь будет! Лука Ильич увидел, как зарделся молодой человек. – При чем тут это… – буркнул себе под нос Стас. – Было… Будет! – А Лука Ильич прекрасно понимает – «при чем»! – парировала Калерия Викторовна. Она покрылась красными пятнами и смотрела в глаза Мордасову. Тот, не выдержав ее взгляда, повернулся к хозяйке. – А ты-то, Галочка, ведь совсем еще молодая. Ты же на восемь лет меня моложе… Он коснулся рукой ее мягкого плеча, и она щекой уткнулась в его ладонь. – Какая уж молодая! Пенсионерка… Ведь мы, травести, вообще в сорок на пенсию выходим. – И вдруг, расцветши, выпрямившись, обратилась ко всем: – Давайте выпьем… – Она кинула взгляд на Луку Ильича. – За да-авнюю любовь! За тебя, Лука! И я хочу, чтобы все за этим столом тебя любили, как я тебя люблю. И всегда-всегда любила! И ты, Стасик, должен любить Луку Ильича… Будешь его любить, сыночек… А ну, ответь. – Буду, – тихо, преодолевая себя, ответил сын. – И ты, мама. Тоже должна любить Луку Ильича! – Уж я-то тут совсем ни при чем! – спрятавшись в облако папиросного дыма, пробасила бабушка. – Нет, при чем! Потому что… – Галочка не могла найти слов. – Потому что он единственный, кто вспомнил о нас! Кто приехал к нам! Кто любит нас! Лука Ильич увидел ее расширенные, залитые слезами глаза рядом со своим лицом, всю ее рвущуюся к нему… И не мог не ответить: – Люблю… Действительно, люблю… Галчонок! «Что это со мной? – пронеслось у него в голове. – Я же не пьяный! Чего это я так расчувствовался?» Но другой голос из самой глубины его души подсказывал ему: «Все правильно! Ты давно ждал этой минуты! Этого дома! Этих людей! Ты действительно любишь их! И жалеешь, ты правильно расчувствовался… Этого тебе и не хватало так много лет!» Не отпуская из объятий Галочку Комолову, Мордасов вдруг почувствовал, что кто-то обнимает его сзади, чье-то лицо заглядывает и тянется к нему сбоку. Он повернулся и увидел те же прекрасные, заплаканные, но молодые глаза. Это был Стас… Стасик – сын Гали Комоловой. И… В квартире уже все спали, а на кухне Мордасов с Галей все не могли наговориться. – Ой, а сколько Стасик болел! – Она прижала ладони к раскрасневшемуся лицу. – Слава богу, все это еще при советской власти было… А сейчас никаких бы денег не напаслись! Вон маму три дня назад из больницы взяли – нечем платить. Да и незачем уже. – А что у нее? – Рак легких… – как о чем-то само собой разумеющемся сказала Галя. – А она все курит, курит… Ну, теперь это уже все равно. Она только махнула рукой. Лука Ильич смотрел на нее и видел очень постаревшую, раздавшуюся, раскрасневшуюся, но все-таки прежнюю обаятельную, не сдающуюся Галочку-травести. Только волосы хоть и подкрашенные, но в корнях совсем седые… Да руки опухшие, красные, с остатками маникюра… |