Онлайн книга «Белый, белый день...»
|
Решение… И оно подороже любой другой работы… Оно бывает только одно – верное! И отвечает он за него головой. Не за кого спрятаться! Не на кого пенять! Вот теперь Сергей Александрович чувствовал, что нужно. Пора! Неизбежно принимать – может, самое главное решение в его жизни… Решение своей судьбы… Громко сказано. Слишком громко! Его судьба уже давно решена – там, на небесах. Осталось дотянуть каких-нибудь три—пять лет! И все… «Финита ля комедиа». Уже лежа на диване, укрывшись пледом, Корсаков потянулся было к телефону – кому-то надо было позвонить! Но кому? Кому?! Он не мог вспомнить. Вроде бы еще днем мелькало в голове, а сейчас намертво исчезло. Так он и лежал со снятой трубкой в руке, и только долгий, непрерывный гудок наполнял его кабинет. Он сел на диване, положил телефонную трубку и некоторое время сидел, глядя перед собой… Корсаков слышал, как прошла в туалет, тихо вздыхая и покашливая, его жена. Ему было жаль ее, рано постаревшую, тихую, ушедшую в себя. Что их связывало в последние годы? Когда дочь и сын выросли, жили отдельно? Привычка? Инерция совместного проживания? Корсаков никогда не рассказывал Ольге Никандровне о своих делах. Сердился, когда она спрашивала, а потом она уже и сама перестала интересоваться, чем он жив… Что у него на душе?! Дети тоже появлялись редко – только на день рождения отца или матери… Да и сам Сергей Александрович не слишком интересовался их жизнью. Живут, работают, растят внуков… Отдыхают, веселятся, ездят за границу отдыхать… Иногда позванивают – и на том спасибо! Он был зол на детей, а злиться, как Корсаков понимал, надо было на себя! А какие ласковые, хорошенькие были они в детстве! Как бросались на отца, оба висели на нем. Не спали до позднего вечера, когда он возвращался с работы. И оставались бы такими на всю жизнь! Со своим лепетом, детскими просьбами, нежными ручонками, которые изо всех сил обхватывали его шею… прижимались горячими щеками к его лицу… – Ну как, отец? Жив-здоров? – спрашивает отца сын теперь, звоня раз в месяц. Быстро выпаливает какую-нибудь просьбу… А сам норовит поскорее закончить разговор. Вот и все общение, вся любовь сына, которому за тридцать. Дочери – двадцать восемь. Та вообще больше с матерью общается. – Пап! Позови маму. – И бросит на ходу: – У тебя все нормально? Всё деньги у матери клянчит… Да разве жалко денег?! Такая тростиночка была, такие пышные волосы, тонкие черты лица… Светилась вся, когда школу кончала, на первых курсах института… Куда все делось? Выскочила замуж в девятнадцать лет за какого-то тренера – то ли по гимнастике, то ли по фигурному катанию. Знаем мы этих тренеров! Остался где-то в Испании, то ли в Португалии с тринадцатилетней ученицей. Гениальной – в будущем – чемпионкой. И осталась Лерка с двумя детьми. Одна-одинешенька. Как плакала… Как плакала! Чуть руки на себя не наложила. С тех пор замкнулась – ни подруг, ни поклонников. Только с матерью и шушукается. Бедная Лерка! А как ей помочь? Ума не приложишь! Да и привык он, Сергей Александрович Корсаков, к этой семейной беде. Похоронил ее в своей душе. Неожиданно он набрал номер телефона Леры… Но вместо дочери услышал мужской голос: – Слушаю… слушаю! Вам кого? Корсаков не мог вымолвить ни слова. Мужской голос был ему давно знаком. – Попросите Леру, – с перехватывающим дыханием, не своим голосом, наконец выговорил Сергей Александрович. – Алло… – тут же взяла трубку дочь. – Кто это? – У тебя гости? – то ли спросил, то ли констатировал Корсаков. – А! Это ты, папа?.. – Легкий оживленный голос Леры как-то сник, потух. – Что-нибудь случилось? – Да нет… все нормально… – Может, с мамой что-то? – Нет, нет… Все нормально, – начал уже раздражаться Сергей Александрович. – А что же тогда ты звонишь? – искренне не понимала дочь. – Что же, я не могу дочери и позвонить? – Можешь, конечно… – растерянно и напряженно ответила Лера. – Нет, ты скажи, что случилось? Может, тебе плохо? Ты не скрывай! Может, врача? «Скорую»? – Мне хорошо, – почти по складам выговорил Корсаков. – Понятно?.. А позвонил я просто так… Что-то интуитивное… Подумал о тебе – и позвонил. – Спасибо, конечно, папа… Но… – Но несколько не вовремя, – почему-то печально извинился Корсаков. – Ладно, спокойной ночи. Целую. – Спокойной ночи… – растерянно проговорила Лера и хотела еще что-то добавить, но Корсаков перебил ее: – Давай завтра-послезавтра пообедаем. Вдвоем! Надо поговорить… – Пообедаем? – удивилась дочь. – Да, да… Как нормальные взрослые люди. В хорошем ресторане… – И добавил тише: – Надо многое обсудить! – Конечно, конечно… – пролепетала дочь. – А его… его голос я узнал! – вдруг расхохотавшись не очень добро, закончил Сергей Александрович. – Спокойной ночи. – И хлопнул телефонной трубкой. Он зашел в спальню жены, еще улыбаясь… Там было темно, душно… Ольга Никандровна спала, разметавшись на широкой постели… Сергей Александрович на цыпочках подошел к окну, открыл форточку и, обернувшись, снова взглянул на спящую жену… Короткие прямые волосы были какими-то пегими и одновременно седыми. Рот раскрыт и видны были высунувшиеся передние зубы. Ночная сорочка выбилась из-под одеяла и одновременно сбилась около шеи… Дыхания было почти не слышно…. Корсаков смотрел на жену, и чувство чуть брезгливой жалости возникло в нем. Он сел на стул, достал сигареты и постарался не смотреть на Ольгу. Но тем не менее его взгляд невольно снова и снова тянулся к спящей. Он не мог назвать ее «старухой» – больной, жалкой в своей старческой беспомощности. Ведь именно с этой женщиной он прожил почти сорок лет. Он помнил, знал, чувствовал ее юной, чуть застенчивой красавицей… И молодой матерью с их первенцем на руках… И располневшей матроной – хозяйкой большой семьи… И вдруг быстро стареющей пожилой, чуть испуганной женщиной, когда дети уже покидали их дом… Сначала сын, потом дочь… Помнил налетевшие на нее тогда многочисленные болезни – врачи, санатории, клиники… Операции – одна за другой… А последние десять лет она как бы покинула его, этот дом. Конечно, она по-прежнему содержала его, ждала мужа каждый день с работы, как бы поздно он ни возвращался. Вставала утром раньше него. Правда уже не в платье, а в домашнем халате. И готовила завтрак, садилась напротив и молча смотрела, как он ест… Последние годы она уже не спрашивала, как у него дела на работе. Изредка что-нибудь просила сделать для дочки или внучек. |