Онлайн книга «Люблю Ненавижу Люблю»
|
– Сегодня, – обернулся он, – вас будут фотографировать... – Кого – нас? – промурлыкала Белокурая Мечта. – Сашу или меня?... – Офис и вас всех – для буклета. – Рейтель окинул хмурым взглядом принтер, кофеварку, снова Мечту и, наконец, посмотрел на меня. – Кофе, Якобсонс! – велел он Белокурой Мечте. Я тихо чертыхнулась: выходит, опять я напрасно принесла «Бенгал-137», ведь кофе Рейтель пил только с утра. И я принялась старательно печатать все, что мне свалили с утра на стол агенты по недвижимости, и тут в офис вошли два фотографа – в клетчатых шляпах и с камерами на бычьих шеях. – Здравствуйте, девушки! – поздоровались они. И фотосессия началась ровно через семь минут. Я и не подозревала, что у меня на лице застыло такое гнетущее разочарование жизнью – до того самого момента, пока фотограф помоложе, фыркнув, не показал мне парочку моих снимков. Я попросила показать все и с ужасом обнаружила, что лишь одна из семи моих фотографий выглядит хоть сколько-нибудь прилично – на остальных же я была похожа на пожилую растерянную ворону с опущенным носом... «Вот до чего довела тебя месть, Сашка!» – Не раздумывая, я отправилась в туалет, где за непродолжительное время утопила ампулу с холерным вибрионом «Бенгал-137» в канализации, вылив туда же целый литр хлорки из шкафчика уборщицы. – Увольняюсь отсюда к черту!.. Просто – к черту, и все, – бубнила я, не подозревая, что на выходе столкнусь с этим чурбаном Рейтелем. И тут он собственноручно подписал себе смертный приговор. – С кем разговариваете?... С умным человеком, да-а-а?... – брезгливо улыбнулся Валду Рейтель, пропуская меня в приемную. – Что-о-о?... – Что-что, господин Рейтель? – вежливо переспросила я. Вслед за Валду Рейтелем шла Белокурая Мечта. Сперва шли губы, а за ними шла она – сексмагнит девятьсот девяносто девятой пробы. Она улыбнулась мне, сказав: «Мы на обед, Сашка!», и они вышла из офиса, направившись к ресторану Аронсона по теневой стороне улицы. – Ненавижу! – тихо и отчетливо сказала я и повторила по слогам: – Не-на-ви-жу, – и добавила им вслед: – тебя, Валду Рейтель!.. Не-на-ви-жу тебя, холеный чурбан!.. К Белокурой Мечте моя ненависть не относилась абсолютно, я – за женскую солидарность всегда, ну, или почти всегда!.. Фотографы еще не ушли, и я решила срочно исправить ситуацию, насколько это было возможно, конечно. Поупражнявшись со своей тоскливой физиономией у зеркала в приемной, я заставила себя сделать оживленное и веселое лицо, и... фотограф снова снял меня, нащелкав не меньше пяти сносных снимков. – Отлично, – сказал фотограф и приподнял шляпу. – О’кей! – А то, – фыркнула я. – А те, ну первые, уничтожьте!.. Вечером я по привычке завернула в цветочный, обратив внимание, что дверь магазина все еще открыта. Я и не хотела туда идти, но так уж получилось. – Что случилось, Анна Рудольфовна?... Вы же закрываетесь всегда рано. Три розовых рододендрона с опущенными лепестками одиноко стояли в ведре на полу. – Тихий денек сегодня, – выглянула из подсобки Остальская. – Нет, куда мог деться кот, а?... – А он так и не пришел?... – Я совсем одна, Сашка. Переезжай ко мне, а?... – вздохнула старуха, подходя ко мне. Я очень хотела переехать из казармы, но только не к пани Остальской и молча чмокнула ее в щеку. – Йозеф вчера спрашивал о тебе... Улыбнись ему, когда будешь проходить мимо. По-моему, он увлечен тобой! Я вспомнила низенького и хмурого меховщика и промолчала. – Тут важно, как ты представляешь себя и как выглядишь со стороны, – веско сказала старуха. – Ты поняла?... Я нагнулась и начала собирать упавшие чеки. – Не очень, – покачала головой пани Остальская. – Ты – лакомый кусочек!.. Поверь мне... Ну, что за смех?! Я помимо воли засмеялась, вспомнив свои сегодняшние фотографии. – Анна Рудольфовна, спасибо, я пойду, хорошо?... – Если встретишь кота, передай ему, чтоб не озорничал и возвращался. Я его жду!.. – Хорошо. – Я вернулась, чтобы снова поцеловать старушку. Через два дома меня ждал сюрприз – по брусчатке улицы Пик мне навстречу шел бесшерстный сфинкс с улыбкой Моны Лизы в раскосых глазах. Уши кота висели, хвост волочился... – Не озорничай, – наклонилась я к коту, тот муркнул и потерся о мои ноги, да так, что полетели искры. Я пошла дальше, а кот свернул к магазину пани Остальской. До казармы оставалось не более пяти минут быстрой ходьбы, когда сзади меня кто-то окликнул. Из-под орешины на меня глядел Сенобабин в черных солнцезащитных очках. Я вздрогнула, потому что неожиданно почувствовала скрытую угрозу, исходившую от него, – он зачем-то держал руку за спиной и хмурился. – Что, Лева?... – Я вспомнил, Саш, ты извини меня, ладно? – Сенобабин вразвалочку подошел ко мне. «Я перестала верить людям, причем окончательно», – вдруг поняла я, потому что инстинктивно попятилась. – Что, Лева?... – Твой Илья передал мне... за месяц до смерти. Ну, примерно, – быстро пробормотал Сенобабин. – Что он передал тебе?! – Мне стало нечем дышать... – Сказал – отнеси в полицию, если что случится... – Сенобабин потер небритый кадык и пожал одним, почему-то левым, плечом. – Что-о-о случится?... – Ну так, а я с полицией не дружу, – сморщился Сенобабин. – Ты же знаешь. – Сенобабин протянул мне в зажатой ладони какую-то маленькую штуковину. – Не кричи только, – тихо огрызнулся он и огляделся. – Что это?... – Я взвесила в руке кусочек пластика. – Флэш какой-то, – Сенобабин вздохнул. – Флэшка?... – Ну, наверное, – кивнул Сенобабин и цыкнул на пробегающего мимо кабысдоха; тот зло ощерился... Я взяла кусочек пластика и сунула его в карман. – Там какие-то фото, не потеряй, Саш, – буркнул Сенобабин и наклонился поднять камень, чтобы бросить в кабысдоха. Тот с визгом бросился наутек! Я кивнула, вдруг потеряв к флэшке всякий интерес: «Ну что там может быть?!» – Ты старика Стефановича помнишь?... – спросил меня Сенобабин и поглядел почему-то на мои ноги. – Да, – кивнула я. Стефанович был кладовщиком в воинской части, где служил Илья, и его знали все. – Он спрашивал о тебе. – Сенобабин закурил и огляделся, мимо шли какие-то люди. – А что ему надо? – Пес его знает... Сама зайди и спроси, – буркнул Сенобабин, и я, кивнув, повернула в обратную сторону – к старым домам у реки, решив не откладывать эту встречу, – идти в казарму так рано мне не хотелось. |