Онлайн книга «Цыганочка с выходом»
|
— Фу-уу, — сказала я, представив Дарь Иванну. — А эта ведьма его шваброй выгнала, — шепотом сказала Нина. — Швабру об него сломала, а ему хоть бы что, не понимает… Я стояла, чувствуя, что силы мои уходят, низ живота тянул… — Тебя проводить? Или сама тихо спустишься? — Сама, — почему-то сказала я. — Я через пять минут, все закрою и к тебе, — чмокнула меня Ниночка, и я вышла из ее квартиры. Я и забыла, что оставила комнату незапертой. — У тебя там гость сидит! — высунул из ванной физиономию Саркис, одна его щека была намылена. — Мы его впустили, у тебя в комнате ни хрена же нет! Дед какой-то… Я не стала отвечать, только вежливо кивнула и заглянула в нашу комнату, ожидая там увидеть кого угодно, но… У окна стоял плешивый субъект в мятом костюмчике из синего кримплена двадцатилетней давности, в руках у него торчала рыжая барсетка за «рупь двадцать». И я его узнала. «Женильный костюм!» — вспомнила я гостя из прошлого. Шит на заказ в ателье индпошива. — Страшно рад, здравствуйте, — сказал гость. — Здравствуйте, — непослушными губами пролепетала я, подумав: «Алмазы Якутии приехали». Плешивый внимательно посмотрел на меня, подошел к двери и закрыл ее перед носом Саркиса, который в набедренной повязке зачем-то стоял и слушал нашу беседу. — Будьте любезны, — спросил «кримплен». — Плиз? — Сэнк ю? — сказал, как отрезал Саркис и пропал где-то в стороне кухни. — Наташ, — обернулся ко мне визитер и протянул барсетку. — Долг! — Да, — промямлила я. — Там деньги, спрячь, — уже с порога напомнил он. — А у меня воды отошли, — поделилась радостью я. — Ух, ты! — так и не вышел он.— И что теперь будет? — я увидела — он перестал дышать. — Ди-иииима на рабоооотуууееехал! — набрав воздуху, зарыдала я и начала икать. — И как мне теперь? У меня мама в Японии, — зачем не знаю, сообщила я. — В Хиросиме работает? — понимающе кивнул визитер. — Наташ, деньги тут не оставляй, — и кивнул на стену за которой Мазут и Саркис отрабатывали друг на друге удары. — Упрут. Я повесила барсетку на одну руку, пакет с документами и сменным бельем — на другую и беспомощно посмотрела на человека, которого видела второй раз в жизни. И тут началась первая моя схватка и вбежала Нина Ивановна, в машину меня вносил, кажется — он, потому что Ниночка меня просто не подняла. Даже в самых смелых мечтах, да никогда, никогда я не рассчитывала, что рожать я поеду в коллекционном «Астон-Мартине» и водитель в «кримплене» сливового цвета будет жать на газ, а я — кричать: «Рожу-ууу!» Ребенок колотил ножками и рвался наружу, а Нина Ивановна успокаивала меня все семь минут езды до роддома: — Наташ, у нас тут, послушай, психиатр района — Бредов! — Ой, — держась за живот силилась улыбнуться я. — А главный нарколог города — Ширяев! — Да? Ой! — Закругляйтесь, — зачем-то сказал «кримплен», подъезжая к роддому. — А нач. РОНО — Пустышкина! Ниночка Ивановна сочувственно глядела то мне в глаза, то на живот и говорила-говорила, не поймешь, шутит — нет, но глаза были серьезные… Уже с каталки, на которую меня положили две роддомовские бабушки с круглыми личиками, я сунула рыжую дешевую барсетку в руки Нины Ивановны. — Спрячь, Ниночка! Там деньги! — Спрячу, Наташ, не беспокойся, — положила она в свой пакет сумочку с деньгами. — Как бы Октябрик не порвал! — охнула я на весь коридор. — Ой, рожу!.. — Слушай, — тихо сказала Нина Ивановна.— У меня дома есть банки из-под кофе, на сушилке стоят, под самым потолком. Если что… ну, мало ли, деньги там. Я закрыла глаза и отключилась. ИЗ ЖИЗНИ КОКУРКИНОЙ Д.И. — У меня СПИД, и я голубой, — закончив половой акт, обрадовал Дарь Иванну этот странный незнакомец, без спроса зашедший в ее дверь. — Правда? — подслеповато щурясь, задумалась веселая старушка. — Переведите на русский литературный язык. — У меня — ВИЧ, и я — педераст, — членораздельно и с душой выговорил гость. В бедламе кокуркинской квартиры повисла жуткая тишина. — И что теперь? — смущенно спросила Дарь Иванна. — Что же ты со своей заразой везде ходишь и трясешь? Ходишь! И трясешь! — Залилась краской гнева Дарь Иванна. — А? Что же я теперь тоже голубая и спидозная? — Да, — печально обронил незнакомец, надел брюки-стрейч и ушел, оставив Дарь Иванну с ее бедой одну-одинешеньку. Времена пошли… * * * Альбина лежала на долларах и рассуждала: — Есть женщины, как женщины, я — другая… Альбина считала себя скрипкой Страдивари… За тридцать лет она успела трижды побывать замужем, это только официально. — Да, — Альбина погладила деньги и продолжила: — Скрипка Страдивари с возрастом, если ее не поели жуки, год от года становится дороже, легчая при этом на грамм или гран, а вот женщина даже самая дорогая и блистательная неизбежно теряет в цене, в загадочности, скажем так… напустим туману… И все три замужества Альбины, совершенные по расчету, не принесли ей не то, что богатства или там счастья, они ее просто довели до грабежа на лестнице. КРИК СОВЫ С ночи 19-го насильник ходил и высматривал себе жертву. Насильником вдруг почувствовал себя примерный семьянин Мальков и быстро переквалифицировался из геронтофила в маньяки… А перед этим, квартира 46: — Порнушечку поставь, — попросил Мальков супругу. — Все есть! — парировала Зина Малькова, ненавидяще глядя в мутные глазки мужа. — Говна хочу! Да, Мальков? — Хочу! Говна! — не выдержал 31-летний глава семейства Мальковых и бросился к дверям. Дарь Иванна Кокуркина встретила его терпеливой улыбкой все повидавшей женщины. Все-все повидавшей. — Вставай! Чего разлеглась? — обычно орал на старушку Мальков. — Сейчас, касатик… ой, так я ж у себя дома, хочу лежу, хочу нет. — Хочу! Не хочу! Все равно вставай! — потребовал Мальков и тут вдруг подумал: а не податься ли ему в насильники?.. К обеду бабушка Кокуркина собралась на рынок и пошла к трамвайным путям. В трамвае было, как в аду. Человеки, набившиеся в полежаевский трамвай, в тот день ехали очень тесно. — Вы не подскажете?.. До лепрозория далеко ехать? — умаявшись стоять на одном пальце, наклонилась и подышала в ухо нервной даме с синевой под каждым глазом, Дарь Иванна. |