Онлайн книга «Приказчик без головы»
Оба восседали в креслах перед огромной почти порожней бутылкой коньяка. Закусывали лимончиком и сигарами, потому заметили княгиню не сразу. Еще бы, столько выпить на пустой желудок! – А вот и Сашулька! – Дмитрий Данилович попробовал встать, но Ньютоново притяжение не позволило. Лешич оказался трезвее, даже ручку поцеловал. – Ботанику дети знают! – доложил Диди. – Гораздо лучше меня! И тригонометрию лучше! Только вот зачем? Лешич, скажи честно! Тебе косинусы в жизни пригодились? Прыжов глупо улыбнулся: – Только синусы! Они каким-то образом в наш нос заползли. Там теперь и живут! – Правда? – испугался князь. У Сашеньки округлились глаза. Муж не был пуританином, но никогда до сего дня до положения риз не напивался. Так, иногда с друзьями по рюмочке-другой по большим праздникам… – Диди! Ты с ума сошел? – Нет! Я в полицию ходил… – И я! – сообщил Лешич. – А ты зачем? – Из дружеского расположения. Диди не знал, к кому обратиться. – Нет, знал! – с пьяной горячностью возразил Диди. – Теоретически! – В теории мы все Сократы… – Да? Ты так считаешь? Проверим! Сколько в Петербурге частей? – Тринадцать! – сосчитал в уме Прыжов. – Ответ неверный. Это раньше Петербург совершенно безответственно делился на тринадцать частей. Почему, спросишь, безответственно? Потому что тринадцать – это чертова дюжина! И преступники чувствовали себя в нашей столице, как рыба в воде. Но недавно мудрые государственные мужи ошибку исправили! Теперь Питер состоит из двенадцати частей! [39] Чувствуешь разницу? Дюжина ведь апостольское число! И криминальный мир сразу затрепетал! Для большего его устрашения неблагозвучные названия, типа Вторая Адмиралтейская часть, Третья, Четвертая, были заменены на ласкающие слух: Казанская, Спасская, Коломенская… Князь говорил с хмельной обстоятельностью, запинаясь через слово. Сашеньке же, оправившейся от потрясений и удивлений, очень хотелось есть. – Диди, умоляю, покороче! – Покороче никак. Это все равно что в задачнике сразу ответ посмотреть. А ведь ответ – не главное. Главное – цепочка рассуждений. Так вот! Двенадцать частей поделены на тридцать восемь участков, которые в свою очередь состоят из девяноста трех околотков. Каждым заправляют два околоточных. Почему два? Молчите! А ведь не хотели слушать… Один, имея в своем распоряжении городовых, следит за порядком и благочинием, второй же должен ежедневно обходить дома и гостиницы, контролируя соблюдение паспортного режима, выявляя притоны и подозрительных лиц. – Браво, господин профессор! – зааплодировал Лешич. – А можно вопрос? – Нужно! – Раз такой вы умный, зачем продефилировали в адресный стол? Князь смутился: – А потому что дворник сказал, что Маруся съехала. И никто не знает куда. Вот я и подумал… – Тебе крупно повезло, что на Большой Садовой [40] ты встретил меня! – Это подарок судьбы, – согласился Диди. – Представляешь, Сашуль, Лешич всех этих околоточных в лицо знает. – Не всех! Только лучших. Как тебе Климент? – Грандиозно! Давай за него выпьем! – По-моему, вам достаточно! – еле сдерживая ярость, заметила Сашенька. – Не беспокойся, любимая. Такой сегодня коньяк! Пьешь и не пьянеешь, – заверил супругу князь. – На, попробуй. Диди сунул жене под нос стакан с плескавшейся на дне янтарной жидкостью. От запаха голодную Сашеньку едва не вывернуло. – Согласен, – отвел руку Диди. – Амбре еще то! Но вот когда глоточек заструится у тебя по пищеводу, ты сразу почувствуешь, что это совсем не спирт, разведенный, по нашему обыкновению, водой. Словно можжевеловый дым пьешь, а фруктами закусываешь! Давай, Лешич! – За Климента! – Диди! Все это очень интересно… Однако княгиню перебили: – Папа, папа, смотри… В кабинет без стука ворвался мокрый, но счастливый Володя и протянул отцу рыжего котенка. – Ножки, как у рояля! – оглядев рыжего, заметил князь. – Короткие и толстые! – У вас что? Мохнатый рояль? – удивился Лешич и спросил у мальчика: – Как звать? – Мурзиком! – уверенно ответил Володя. – Мурзиком нельзя! Человеческими именами тварей называть не полагается! – решительно заявил Диди. Дмитрия Даниловича в гимназии за татарский разрез глаз величали Мурзой. – Но почему? – заныл Володя. – Сыночка! Не реви! Назови его Марсиком! – предложила нечто похожее Сашенька. – Марсик тоже человечье! – не согласился Володя. – Даже не человечье – Божье! Марс – бог войны! Безымянному котенку сигарный дым не понравился. Сначала он зачихал, а потом и вовсе спрыгнул с колен Дмитрия Даниловича на ворсистый персидский ковер. И моментально напрудил там лужицу. Сашенька встала с гнутого букового стула, схватила негодника и потыкала мордочкой в безобразие. – Вот тебе, вот тебе, обормот. На улицу ходи! – Обормот! Отличное имя, – обрадовался Дмитрий Данилович и пропел: – Кот Обормот! Выпущенный из рук котенок побежал из кабинета вон. Провожая его взглядом, Сашенька заметила в дверях гувернантку. Та зашла сюда вслед за подопечным. После дождя девушка напоминала распустившийся поутру бутон розы – мелкие капли сверкали на ее румяных щечках. – Наталья Ивановна, – сказала Александра Ильинична строго. – Вы бросили ребенка у Михайловского моста! Он мог в воду упасть! Его собака чуть не покусала! – Я… Я…. – Цветочек под строгим взглядом хозяйки тут же пожух. – Вы уволены! Девушка затряслась, а затем рухнула в обморок. Лешич бодро, несмотря на количество выпитого, вскочил с кресла. Подбежав, поднял руку, пощупал пульс: – Мы тут накурили, обморок от недостатка кислорода… – Чушь! Лично мне кислорода достаточно, – безапелляционно заявила Сашенька. – Камфора у вас есть? – У Клашки спроси, – безразличным тоном посоветовала княгиня и повернулась к мужу: – Так вы нашли Марусю? – Увы! – развел руками Дмитрий Данилович. – А про Пашку Фо выяснили? На какой руке не было большого пальца? Лешич, кряхтя, поднял Наталью Ивановну на руки и двинулся с ней по коридору. |