Книга Стеклянный дом, страница 32 – Кристина Ульсон

– Ребекка Тролле, – проговорила Сесилия Турссон. – Вы помните ее?

– Она пропала. – Шёё кивнул.

– Как вы наверняка слышали в новостях, мы ее нашли.

– Вы нашли ее? – Он вскинул глаза, грустные и удивленные.

– Простите, но где вы находились в последние дни? – Петер пристально посмотрел на него.

– На даче. Я как раз приехал оттуда, когда вы меня забрали.

– И там у вас нет никаких связей с окружающим миром?

– Нет, в этом и заключается вся прелесть. Побыть наедине с собой. Я понятия не имел, что вы нашли Ребекку. Где она была?

– Погребена на окраине района Мидсоммаркрансен, – ответила Сесилия. – Один человек выгуливал собаку, и собака откопала тело.

– Живьем? – Голос Густава Шёё сбился на едва слышный шепот.

– Что?

– Она была погребена заживо?

От такого вопроса Петер и Сесилия замерли. Пожалуй, быть погребенным заживо – еще хуже, чем быть убитым, расчлененным и зарытым в землю в мешках для мусора.

– Нет, – ответила Сесилия. – Когда ее положили в землю, она была мертва. Почему вы задаете такой странный вопрос?

Густав Шёё заерзал на стуле, стал заламывать руки:

– Я просто вас неправильно понял.

Петер поправил блокнот, лежавший перед ним:

– Похоже, вы, Густав, часто неправильно понимаете то, что вам говорят. Например, вы неверно поняли свою приятельницу и подумали, что она хочет с вами переспать.

Густав Шёё посмотрел на Петера с откровенным отвращением:

– Если вы намерены беседовать на эту тему, то я хотел бы позвонить своему адвокату.

– Хорошо, вернемся к Ребекке. – Петер поднял ладони. – Когда вы с ней встречались в последний раз?

У Шёё буквально челюсть отвалилась:

– Извините, что указываю вам на это, но этот вопрос мне уже задавали. Когда она пропала два года назад.

– А теперь мы задаем его снова.

– Сейчас я уже точно не помню. – Шёё подпер рукой подбородок. – Мы встречались по поводу работы за несколько дней до ее исчезновения.

– Встреча прошла хорошо?

– Насколько я помню, да.

– Никаких разногласий?

– Насколько я помню, нет.

– Вы встречались частным образом – вы и Ребекка? – вмешалась Сесилия.

– Частным образом?

– За пределами университета.

– Нет, никогда.

Петер видел, что Шёё окончательно сбит с толку.

– Вы ухаживали за ней?

– Но какого черта вы от меня хотите?..

– Отвечайте на вопрос! – Поставив все на карту, Петер ударил кулаком по столу.

Шёё затрясся:

– Нет, я за ней не ухаживал.

– Другие студентки утверждали, что у них возникли с вами проблемы.

– Спасибо, мне это известно. Вам я отвечу то же самое, что я отвечал всем другим полицейским: эти девушки лгут.

«Разумеется», – горько подумал Петер.

Временами он ненавидел свою работу, у него даже возникала мысль заняться чем-то другим. Почему, черт подери, ему никогда не доводилось услышать признания? Почему никто никогда не скажет: «Да, ты прав, я совершил это преступление»? Насколько упростилась бы тогда жизнь! Наверное, все стало бы даже слишком просто.

– Она была довольна вами как научным руководителем? – спросил Петер.

– Пожалуй, нет. – Густав Шёё вздохнул. – Мне трудно было понять, что она вкладывает столько энергии в свой диплом. В какой-то момент она вдруг пришла ко мне с совершенно новым планом: переформулировала тему, основные задачи исследования. Мне показалось, что все это несерьезно.

– Несерьезно, что у нее было много энергии?

– Проклятье, конечно же нет! Но… Весь план ушел куда-то не туда, работа все больше смахивала на полицейское расследование. Я напомнил ей, что, вообще-то, она изучает не криминологию, а литературоведение.

– Полицейское расследование? – удивилась Сесилия. – В каком смысле?

– Она писала работу о Теа Альдрин – авторе детских книг, которая угодила в тюрьму за убийство бывшего мужа и которую подозревали в том, что она пишет под псевдонимом порнографические романы с явным элементом насилия. Ребекку потрясла судьба Теа Альдрин, и она принялась копаться в старом хламе, что выходило далеко за рамки ее работы. В конце концов она пришла к убеждению, что Теа Альдрин не убивала своего мужа и не писала все эти скандальные романы.

Стало быть, Ребекка была увлеченной студенткой. Петеру трудно было представить себе, что все это могло каким-то образом создать мотивы для убийства.

– Как она пришла к этому выводу? – спросила Сесилия. – Что Теа Альдрин невиновна?

– Женская интуиция или что-то в этом духе. Кроме того, она сказала, что у нее секретные источники, что она не сможет указать, откуда получила информацию. По этому поводу у нас тоже были долгие дискуссии.

Сесилия улыбнулась:

– У вас имеется в хозяйстве бензопила?

– Нет. То есть да.

– Так да или нет?

– Да, имеется. На даче.

– Вы часто ею пользуетесь?

– Нет, не сказал бы. – Он сделал паузу. – Послушайте, вы проверяли меня еще в две тысячи седьмом году. У меня алиби на тот вечер. Может быть, мы уже закончим и я пойду домой?

Петер вытащил бумагу, которая лежала у него под блокнотом. Это было расписание конференции в Вестеросе в тот день, когда исчезла Ребекка.

– Мы еще раз внимательно проанализировали ваше алиби. И оно неубедительно. Посмотрите сами. – Он подвинул расписание в сторону Шёё. – Здесь указано, что у вас было свободное время с шестнадцати до девятнадцати. Коктейль и свободное общение перед ужином – в семь часов, а сам ужин начинался только в восемь.

– И что? – Шёё посмотрел на него.

– Никто не заметил бы вашего отсутствия, если бы вы быстренько сгоняли в Стокгольм, встретились с Ребеккой и чуть-чуть опоздали к ужину. От Вестероса до Стокгольма всего одиннадцать миль [5] . Если немного поднажать, можно проделать этот путь за час.

– Чисто гипотетически я готов согласиться с вами. Но вы ошибаетесь. Я не покидал Вестероса.

– А как мы можем установить это?

– Это ваши проблемы, а не мои. Я отправился в свой номер, лег и проспал до самого ужина. Кстати, за коктейлем я беседовал с коллегой из Упсальского университета, который может подтвердить, что я был на месте.

– Фамилия этого коллеги?