Онлайн книга «Стеклянный дом»
|
Проклятье! Неужели придется и его привлекать к работе? – Я хочу самолично посмотреть этот фильм, а потом поговорить с Бергвалем, – сказал Алекс. – Где запись? – В архиве. Хочешь, я тебе… – Спасибо, ты уже достаточно помог. – Алекс поднял ладонь, показывая, чтобы коллега впредь держался подальше от следствия. Сам Алекс намеревался посмотреть фильм, о котором так много говорили. Что он расскажет? Ребекка, кто тот человек, которому было что скрывать? 55 Малене казалось, что время неумолимо уходит. Когда ей позвонили из «Монгордена» с просьбой выйти поработать, она восприняла этот звонок как благодать, но теперь, после разговора с полицейскими, оставаться на месте было невыносимо. Теперь Малена отчетливо видела, как все взаимосвязано, как она сама, словно пешка, была вовлечена в игру, которой не понимала и в которой не намеревалась участвовать. И еще она понимала, что у нее самой есть причины держаться подальше. Остерегаться исчадия ада! Малена ненавидела Теа Альдрин – за упорное молчание, за нежелание нести ответственность. Вся эта история вращалась вокруг нее, однако никто так и не взялся за нее всерьез, не заставил рассказать правду, чтобы все могли идти дальше. Вернуть себе отнятую жизнь. Ко времени обеда страх перешел в настоящий ужас. Малена не решалась выходить в коридор, прячась в комнатах стариков. Не понимая до конца всех связей, Малена, однако, осознавала, что знает куда больше, чем следует. Паника вонзалась в живот, как острый нож. А что, если и ее убьют? Это не то же самое, как сниматься в фильме. Умереть – это непоправимо. А еще так много хочется в жизни успеть! Но тут терпение Малены лопнуло, ибо если чего-то в ее жизни оказалось предостаточно, так это бессмысленной жертвенности. С этим пора кончать. Хватит играть жертву. Не оглядываясь, Малена около полудня вышла и направилась к своему велосипеду. Утренние облака развеялись, и стало ясно, что наступил еще один погожий солнечный день. Малена глубоко вдохнула весенний воздух. Сегодня наконец ее душа обретет покой. Допрос подозреваемого Петера Рюда 04.05.2009, 14.00 (запись на диктофон) Присутствуют: Урбан С., Рогер М. (следователи), Петер Рюд (подозреваемый). Урбан: Петер, как дела? (Молчание.) Рогер: Мы понимаем, что вам сейчас тяжело, однако сотрудничать с нами в ваших интересах. Урбан: Вы же знаете, как это бывает. Больше всего достается тем сотрудникам, которые отказываются помогать во время внутреннего расследования. (Молчание.) Рогер: Кажется, мы имеем достаточно полную картину произошедшего на острове Стурхольмен, однако нам очень хотелось бы услышать вашу собственную версию. Петер: У меня нет никакой собственной версии. Урбан: Хорошо. Что это значит? Петер: То, что я сказал. У меня нет так называемой собственной версии произошедшего. Там был только я. Стало быть, та версия, которую я изложил, – единственная. Урбан: Мы понимаем ход ваших мыслей, но так не бывает, и вы тоже прекрасно это знаете. Рогер: Мы провели дополнительные исследования после того, как получили ваши первые свидетельские показания, и обнаружили нестыковки. Петер: Нестыковки? Рогер: Именно. Просто невозможно утверждать, что вы застрелили подозреваемого в порядке самообороны. Он был безоружен и беззащитен, когда вы выстрелили ему прямо между глаз. Урбан: Вы хорошо тренированный полицейский, к тому же высокий и сильный. У вас была масса возможностей обезвредить его, не убивая. Петер: Я сделал иную оценку ситуации. (Молчание.) Урбан: Петер, вы уверены в этом? Петер: В чем? Рогер: Сколько вам удалось поспать после исчезновения Джимми? Петер: Нисколько. Рогер: Почти двое суток без сна, в постоянном стрессе. Тогда понятно, что все пошло наперекосяк. Петер: Ничто не пошло наперекосяк. Урбан: Все пошло наперекосяк. Петер: На самом деле – что вы думаете? (Молчание.) Урбан: Мы думаем, что вы застрелили подозреваемого в здравом уме и трезвой памяти, вот что мы думаем. В лучшем случае это называется «убийство по неосторожности». В худшем – прокурор назовет это предумышленным убийством. Рогер: Если вы хотите нам что-то рассказать, то лучше сделать это сейчас. Иначе вы рискуете сесть пожизненно. Понятно? Петер: Мне больше нечего добавить. Ни единого слова. 56 Похоже, фильм был снят в какой-то беседке: несмотря на то что все окна были завешены простынями, угадывались солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь нее. Алекс прокрутил фильм в помещении полицейского архива фото– и видеоматериалов. – Давненько ко мне не приходили и не просили одолжить кинопроектор, – сказал сотрудник, помогавший ему запустить фильм. Алекс попросил оставить его в одиночестве. Интуиция подсказывала, что так будет лучше. Отключив мобильник, он отогнал все личные мысли, постоянно возвращавшиеся к ночи с Дианой Тролле, и запустил проектор. Довольно быстро он понял, что камера стояла не на штативе – ее держал в руках неизвестный оператор, который сохранил свое инкогнито до конца фильма. Вот открылась дверь в помещение – предполагаемую беседку. Молодая женщина остановилась на пороге, заколебалась, входить ли. Она была хороша собой. Молодая и неиспорченная – такую девушку Алекс желал бы видеть рядом со своим сыном. Или которая привлекла бы его самого в молодости. Ее платье без рукавов наводило на мысли о лете и моде шестидесятых годов. На цветной пленке было видно, что женщина загорелая. Она неуверенно улыбнулась на камеру, что-то проговорила, но слов не было слышно, поскольку фильм не сопровождался звуком. В помещении не было мебели, вообще ничего. Готовая арена для дальнейших событий. Дверь снова открылась, и вошел мужчина – высокий, мускулистый, лицо скрыто маской. В руке он держал топор. Вид мужчины никаких особых ассоциаций не вызывал, он выглядел как универсальный образ зла. Женщина попятилась и угодила прямо в одну из занавесей; Алексу стало не по себе. Стена устояла, не дав ей упасть. Мужчина схватил девушку за руку, снова вытащил в центр помещения. Затем он поднял топор и с размаху ударил. Она упала и замерла на полу, а он продолжал кромсать ее тело топором и ножом, который непонятным образом оказался у него в руках. Платье обагрилось кровью, и, когда он наконец выпрямился, стало видно, что оно изрезано. |