Книга Flutter. Круто, блин. Хроники одного тренинга, страница 43 – Наташа Маркович

Хуже всего дела с деньгами обстоят у Анжелы, Сони и Егора. Вся троица в сборе, просто отлично!

Ну с этими двумя дурындами понятно — они вообще в другом измерении находятся. У них другие заботы — мужика делить. А Егор-то чего? Хотя тоже объяснимо. Он слишком неформален и расхлябан, на него взглянешь, и на ум приходят ночные клубы, пьяные тусовки, наркотики и прочее. Кто ему поверит, что он деньги на лечение ребенка ищет.

Я подкидываю эту мысль, и его тут же рвут на кусочки и берут обещание, что он купит костюм и потренируется в серьезности. У Егора от одной только мысли о костюме возникает ужас в глазах, однако он находит в себе силы пообещать, что будет ходить в нем целую неделю ежедневно.

Вот это подвиг! Я понимаю его, как никто. Ненавижу официальную одежду. Я люблю драные джинсы, люблю, чтобы они волочились по земле и лужам и еще желательно промокали при этом до самых коленок с обратной стороны.

Он обещает также найти до чек-пойнта тысячу долларов.

— Ты уже обещал! — кричат игроки.

— И что делать?

— Что будет, если ты не принесешь?

— Не знаю даже. Да я принесу.

— Назначай цену слова.

— Какую?

— Да кто ж его знает. Надо же чем-то расплачиваться за невыполненные обещания. Это жизнь, Егор. За все надо платить.

Блин, вот умные какие.

— Ну что, деньги свои заплатить, может?

— Нет, — вмешиваюсь я, — свои деньги в проект запрещено вносить. Это правило.

— А почему?

— По ряду причин. Одна из них — тренируйся. Будь таким, чтобы люди тебе доверяли, вовлекай их в идею, зажигай. Сдвигай парадигму свою. Когда не получается — выноси уроки и снова ищи способы. А когда игроки свои деньги приносят — в чем тренировка?

— Тогда, если не найду денег, я подарю другу свой глобус. Он о нем сто лет мечтает. Для меня это просто жертва будет.

Все тут же соглашаются. Глобус у Егора знаменитый. Какой-то очень крутой, навороченный и очень ценный. Мы к нему даже специально ездили смотреть. Там вся поверхность Земли вымощена камнями, минералами. Малахитом, опалом, аквамарином, перламутром, сердоликом, еще бог знает чем. Издалека — просто глобус, синие моря, коричневые горы, а вблизи видно, что это все мозаика сложенная, а потом выровненная и гладко отполированная. Земной шарик тяжелый и прохладный. Я бы умерла от счастья, будь у меня такой глобус. Мне будет очень жалко, если он его потеряет.

— Блин, Егор, — тут же говорит Дима, — я на кусочки порвусь, все сделаю, чтобы ты деньги нашел. Жалко глобус.

— Поддерживаю, — поднимают руки еще несколько человек.

Анжела тихонечко трогает его за руку, но ничего не говорит. Боится рот открывать. Она вообще еще не знает, что с ней. Я думаю, она бы нас всех уже послала и не пришла на собрание, если бы не Егор. Он настоящий партнер последние пару недель, и она не может его просто так взять и кинуть. Значит, есть остатки совести.

— А чего мы с Егора обещание берем, они, может, еще уйдут сегодня с Анжелой, — говорю я. Все прямо вздрагивают от этих слов.

— Не волнуйся, даже если мы уйдем, я все равно обещание выполню, — довольно мрачно говорит Егор.

Мужик.

Мы тут же переходим к Анжеле, оставив Соню с деньгами на закуску. А то непонятно от чего отталкиваться.

Ребята решили, что каждый высказывается по двум вопросам: «Доверяю ли я Анжеле» и «Вижу ли я ее партнером в Игре», — а потом решаем, оставить ее или нет.

Жесть. Все говорят по кругу, в основном опустив головы. Когда приходит моя очередь, я тоже непроизвольно пытаюсь ее опустить. Тяжело смотреть ей в глаза.

— Анжела, — говорю я, немного помолчав, — я тебе не доверяю и я не вижу тебя в Игре. Анжела молча кивает. Следующий Антон.

— Анжела, я тебе не доверяю и не вижу тебя в Игре. — Глаза у него стали темные.

Соня говорит то же самое и при этом плачет. Сима тоже не выдерживает.

— Анжелка, — плачет она, — ты сама знаешь, я тебя очень люблю. Ты для меня по жизни очень важный человек. Я хочу с тобой дружить и дальше, мне это важно. Но в Игре я тебя не вижу, потому что не доверяю тебе.

— Я тебе не доверяю и не вижу тебя в Игре, — говорит Дима, следующий по кругу.

Егор с усилием говорит то же самое, а потом добавляет:

— Это и моя вина. Если бы я с самого начала был хорошим партнером, то сейчас все было бы по-другому. По большому счету я не сделал сто процентов возможного для того, чтобы ты изменила что-нибудь. Я больше о себе думал, о своих заморочках и целях, а на тебя мне было наплевать. Как всегда и на всех в моей жизни. И поэтому справедливо, что если ты уйдешь, то я уйду вместе с тобой.

В общем, все высказались одинаково по сути.

Анжела по-прежнему пытается мимикрировать, но у нее это получается не очень хорошо. Все-таки это не слабая обратная связь — когда тебе не доверяет ни один из членов команды. Даже те, кто тебя, очевидно, любит. Поэтому сквозь независимость, которую она пытается изобразить, видны все настоящие чувства: страх, обида, ненависть. Боль.

— Что же, — говорит за всех Света, — это значит, что Анжела уходит автоматически?

— Почему? — спрашиваю я у нее.

Я вдруг понимаю, что это ничего не значит, кроме того, что мы ей не доверяем и не видим ее в команде в данный момент.

Мне Олег рассказал случай. Они встретились на Эльбрусе со старым-старым закадычным другом-врачом. Случайно. Ужасно радовались, долго болтали, рассказывали о своей жизни, а потом пошли в номер к врачу и его жене, где тот стремительно достал бутылку, так же стремительно разлил ее по казенным граненым стаканам, один стакан взял себе, а второй протянул Олегу.

— Ты знаешь, — сказал Олег, — извини, я не буду.

— Понял, — сказал доктор, подумал секунд десять, радостно протянул Олегу бокал и спросил: — А сейчас?

Так же, наверно, и с доверием.

— Я тебе не доверяю.

— А сейчас?

Я подумала и решила бороться за Анжелу В конце концов это же я взяла ее. Я вдруг вспомнила бойкот моих одноклассников, и мне стало страшно — а не делаем ли мы то же самое?

— Давайте проголосуем, — попросила я. Может, все не так ужасно, как я думаю.

Все проголосовали за то, чтобы она ушла, кроме меня и Егора.

Игроки в недоумении. С Егором понятно, а почему я против, им не ясно. Обычно я олицетворяю самую жесткую позицию. По крайней мере, в их представлении. Но тут есть разделение: жесткость по отношению к присутствующим — это одно, это создает возможности для открытий, а жесткость для того, чтобы человек ушел, — это потеря возможности. Конечно, и у нее будет свой урок, и, возможно, самый сильный, но именно сейчас я убеждена: в Игре уроков будет больше в сотни раз.