Онлайн книга «Дождь из высоких облаков»
|
– Я уже делал тебе предложение! Целых два раза! – Когда, сэр Дюк? Ты ничего не путаешь? Может, это было с другими женщинами? – Петрова, кончай дурить. Ты ничего не помнишь? Она упала в кресло-качалку перед холодным камином, щелкнула пальчиками. – Говори! Илья чувствовал себя отвратительно, видя, что все серьезное непоправимо разбавляется ее игрой, как мед дегтем, но знал, что иного тона Надя сейчас не потерпит. Он был вынужден продолжать неуместную игру и этим тяготился. – Первый раз в пятом классе. – Так, напомни событие! – Мы с тобой дежурили. Мыли пол в классе... – Мыли – помню... – Это было перед Новым годом. Я сказал, что ты мне понравилась с первого взгляда. И что я хочу на тебе жениться. Надежда внимательно, с печальным и искренним недоумением посмотрела на него: – Честное слово, не помню, Илья! – Конечно не помнишь. Потому что ты тогда писала записки Боцману. Она просияла: – О, Витя Климашкин! А ты не знаешь, где он? – Где же Боцману быть? Мичманом служит на Северном флоте... Ты же не ходишь на вечера встречи. А в прошлом году было ровно десять лет, как мы закончили школу. Витька приезжал, весь в значках, аксельбантах. Про тебя спрашивал. – Не люблю встречаться с прошлым. – Она покачалась в кресле. – И что же я ответила тебе? – Дословно? – Илья навис над креслом. – А ты помнишь дословно? – Такое не забудешь. «Терпеть не могу очкариков, – сказала ты. – В очках они все слишком серьезные, но очень смешные, когда их снимают». Надежда помедлила и подняла к нему лицо. – Это я была такая умная в пятом классе? – Не по возрасту... – Ладно, а когда ты сделал второе предложение? – На выпускном вечере. Это ты должна помнить! – Покачай меня, – вдруг попросила Надя, устраиваясь с ногами в кресле. – Если бы топился камин, было бы очень уютно. – Я сейчас затоплю! – Не нужно, качай! – Как скажешь. – Он стал старательно раскачивать кресло. Надежда прикрыла глаза. – На выпускном я сказала, что буду поступать на факультет журналистики. – Да, и в связи с особым характером работы лучше всего быть незамужней. Она встрепенулась, спросила с возмущенной горечью: – Неужели я была такая глупая? – Не по возрасту... – И ты готов сделать мне предложение в третий раз? – Бог любит троицу. Надежда внезапно вскочила и пошла в глубь пентхауса, попутно отталкивая скользящие по направляющим перегородки. Илья остался на месте, ибо бежать следом было бы нелепо. Стоял с поникшими плечами, смотрел на ее удаляющийся силуэт и еще больше сутулился. Стук каблучков сместился вправо, и скоро она появилась откуда-то сбоку. – Нет, сэр Дюк, ты еще не готов, – сказала жестко. – Не вижу цветов, не слышу слов о любви... – Сейчас будут цветы и слова, Петрова! – Не спеши. У тебя есть еще девять дней. Приготовься как следует. – Почему девять? – Столько времени придется отрабатывать на Останкино. – Надежда привычным жестом закинула сумочку за спину и пошла к выходу. – А там, сам знаешь, особый характер... И лучше быть незамужней... – И ты сейчас вот так... уйдешь? – Мгновенно погасший Илья не мог скрыть растерянности. – Я заказал ужин из ресторана, цветы! Надя? У двери она обернулась: – А ну, сними очки! – Зачем? – Сними! Илья опустил голову, неловко сдернул очки и, помедлив, взглянул на Надежду. Она смотрела на него грустно и радостно. – Да, я всегда была глупая... Ты совсем не смешной, а очень даже милый. – И погладила его по щеке. – Ну потерпи еще немного, не сжигай мою лягушачью шкуру. – Надя! – Он схватил ее руку, она вырвала ее. – Все, не провожай меня! И скрылась за дверью. Возле издательства они разминулись всего на несколько секунд: Надежда уже села в такси, когда увидела подходившего к воротам Ивана. Она не ожидала такого оборота, на мгновение замерла, потом толкнула дверцу. – Что такое? – встревоженно спросил водитель. – Погодите минуту... Но не вышла – передумала в последний момент. Дверца хлопнула. Иван позвонил в калитку и ждал, засунув руки в карманы длиннополого кожаного плаща. Охранник, только что проводивший Надежду, не появлялся, а, видимо, включил двустороннюю связь: Иван что-то заговорил в белый кружок микрофона. Его не впускали. Озябший на ветру, он ждал и что-то снова говорил, пока наконец не вышел охранник. Иван показывал ему удостоверение и опять что-то объяснял. Надежда смотрела на него, прислонясь виском к стеклу, и ничего, кроме бабьей жалости, не испытывала. – Поехали, – скомандовала наконец водителю и взглянула на проплывающий мимо салон для новобрачных. Тот с пониманием вздохнул и вырулил на дорогу... Таксист сочувствующе поглядывал на пассажирку в зеркало заднего обзора. – Возле углового дома остановите, – попросила Надежда. Машина остановилась. Она подала деньги. – Вас подождать? – вдруг спросил таксист. – Нет, спасибо. – Но вы ведь не здесь живете? Она насторожилась, чуть поспешно отворила дверцу, бросила грубовато: – С чего вы взяли? – Обычно просят подвезти к подъезду... Надежда захлопнула дверцу и не оглядываясь направилась во двор. Синие ветреные сумерки, низкие тучи, предчувствие холодного осеннего дождя... Во дворе того самого сталинского дома Надежда не спеша прошла мимо одного подъезда, а возле другого, среднего, остановилась, дернула за ручку – нет, кодовый замок... Она отошла в глубь двора, остановилась и посмотрела на окна четвертого этажа с балкончиком. Только в трех окнах было темно... Надежда с оглядкой приблизилась к одной из «ракушек», но тут из подъезда вышел мужик с мусорным ведром и спугнул ее. Она отступила к качелям, проверила платочком, чисто ли деревянное сиденье, села и начала тихо раскачиваться. И вместе с нею раскачивались три темных окна... Потом ей стало холодно, замерзли руки на железных прутьях. Она остановила качели и принялась дышать на пальцы. На улице зажглись фонари, отчего во дворе стало еще темнее. Надежда порылась в сумочке, нашла фонарик-зажигалку, попробовала – горит. Затем осторожно пробралась к «ракушке», огляделась и, прильнув к щели, посветила... |