Онлайн книга «Дождь из высоких облаков»
|
Народ в доме жил состоятельный, степенный и самоуверенный. Изредка раздавались взрывы хлопушек и петард – близился Новый год... Илья начинал мерзнуть в остывшем салоне – сидел давно. Снял перчатку, засунул правую руку под меховую куртку – погрел, левой поднял стекло. Тепла не прибавилось. Сзади салон осветили фары машины. Он тут же натянул перчатку, опустил стекло и взял бинокль. Появился молодой мужчина в распахнутом длиннополом пальто, нет, неинтересно... Снова поднял стекло, глянул на часы – 22.41. Надежда сидела в кресле, забравшись в него с ногами. Марина устроилась напротив – на диване. Между ними – сервировочный столик с чайной посудой, банкой кофе и сахарницей. Уже ничего не хотелось, да и наговорились, поэтому сидели тихо и задумчиво. – Ну ладно, подруга. – Марина пошевелилась. – Поеду домой. Пробки рассосались... А ты ложись спать. Завтра у тебя сумасшедший день. – Не оставляй меня одну, – не сразу и неуверенно попросила Надежда. – А что такое? – Возьму и передумаю. Мне ведь сегодня не уснуть... Марина встала, сладко потянулась. – Эх!.. Давай тогда устроим девичник? Только сейчас Димке позвоню. – Девичник? – Как же? Полагается покутить, оторваться в последний раз! – В крайний... Марина посмотрела с хитреньким прищуром: – Можно и в крайний! Тогда мне надо переодеться во что-нибудь домашнее. Брюки так надоели... – Открой шкаф и выбери, – кивнула Надежда. – Там мамины платья, на любой вкус. – О, мамины платья! – ностальгически вздохнула подруга и полезла в шкаф. – А красота какая... – Мама сама шила. Марина вынула вешалку с голубым платьем, прикинула на себя. – И как? – Во! – Погоди. – Марина стянула брюки. – У тебя есть что выпить? – Мне нельзя! – Это тебе нельзя, но мне-то можно! – Ты что, в одиночку? – Шампанское можно и в одиночку. – Шампанского точно нету. – Надежда вскочила, заглянула в буфет. – Есть коньяк, «Наполеон»... Марина надевала платье. – «Наполеон»?! Надежда взяла раскупоренную бутылку – и ее нарочитую веселость как рукой сняло. – Эй, ты там не уснула? – что-то заподозрила Марина. – Давай коньяк! А Надежда, не слыша, на мгновение вернулась в прошлое... Они с Андреем сидели на кухне и праздновали свою встречу – в апреле. На столе стояла эта бутылка, два бокала и ваза с виноградом. Было раннее весеннее утро, и все кругом золотилось – коньяк, светлое окно и глаза... – Вот так теперь и будет всегда. – Она закрыла буфет. Лицо ее было печальным. – Что будет? – Чреда воспоминаний, как говорят поэты... – Нет уж, подруга! – Марина достала коньяк и водрузила на сервировочный столик. – Мы эту память сейчас выпьем! До дна. И все забудется... – «Наполеон» в одиночку не пьют! – Надежда убрала бутылку. – Не обессудь... – Тебе что, для самой близкой подруги жалко? – В коньяке приворотное средство, – призналась та. – Настоящая колдунья заговорила. Сережа его пил, но почему-то не присох. – Какой еще Сережа? – Он же Андрей. И он же Сапсан... Наверное, мало выпил. – Ты что, привораживала его? Серьезно? – Как видишь, не приворожила. – Напрасно ты так, – вдруг пожалела Марина и покрутилась у зеркала. – Все, что связано с прошлым, – выбрось. Коли уж решила... не противиться судьбе. Иначе ничего не получится. У тебя мама модельер! – Сейчас схожу в ночной магазин, – выслушав ее, спокойно произнесла Надежда. – Гулять так гулять... Эх, а еще бы потанцевать! – А зачем идти? У нового соседа есть! Подруга схватила шубку в передней, набросила на плечи. – Да он же за тобой припрется! – Вот и потанцуешь! – Она уже повернула ключ. – Какой девичник без мальчишек? Покуролесим ночку! Было уже совсем поздно, когда фары еще одной подъехавшей машины на секунду осветили салон, и этот свет будто подстегнул Илью. Он немного опустил стекло, надел перчатку на согретую руку и взял бинокль. Автомобиль остановился где-то за вагончиком. Долго не выходили. Илья не замечал, что дрожит: сказывались медленно ползущие минуты напряженного ожидания, помноженные на озноб, отражались видимой дрожью в теле. Наконец послышались голоса – Илья вскинул бинокль. Из-за угла вагончика показалась мужская фигура в кожаном плаще, но не успел он еще узнать, кто это, как увидел еще одну – стройную, женскую. Он сдернул запотевшие очки, прильнул к окулярам. Это был «Будда»! Хорошо выпивший, неустойчивый. И рядом вилась девица... Они не спешили, перекликались с кем-то в невидимой машине, махали руками. Илья бросил бинокль, тяжело пыхтя, вытащил из-под сиденья пистолет, завернутый в бумагу, положил на колени и протер очки салфеткой. «Будда», поддерживаемый девицей, наконец-то двинулся к подъезду, шагал широко и уверенно – свободная пола плаща развевалась... Палец попрыгал и наконец нащупал предохранитель. Ствол лег на кромку приспущенного стекла... Салон еще раз осветило – автомобиль разворачивался... Мушка плясала, ловила обнаженную голову «Будды» – но мешала девица! А до подъезда оставалось пять шагов. Илья перевел дух, дыша в сторону, чтобы не потели очки, и снова прицелился. Перед ступенями «Будда» чуть шатнулся, и девица ухватила его за талию – голова жертвы на секунду попала в перекрестье прицела... Но спутница уже уверенно вела его по ступеням. Возле двери он оттолкнул девицу и неверной рукой потянулся к щитку домофона. Широкая и ярко освещенная спина оказалась на мушке. Илья зажмурился и надавил спуск. Пистолет дернулся, гильза ударилась о лобовое стекло. Он открыл глаза... «Будда» лежал на ступенях вниз головой, а девица пыталась его поднять и что-то громко говорила... В следующий миг перед глазами у Ильи поплыла белая пелена – очки запотели... И, ослепший, он на мгновение замер, а потом резко вытолкнул пистолет за окно и, запустив двигатель, хотел тронуть машину с места. Но непрогретый мотор заглох. Он снова покрутил стартер, снял очки и тут понял, что ехать невозможно: все стекла затянуло плотной изморозью, выделялась лишь царапина, оставленная гильзой. |