Книга Смейся, Принцесса!, страница 30 – Юлия Климова

«Я просто теперь одна… и еще не выздоровела, – попыталась я оправдаться, опускаясь на стул рядом с Эдитой Павловной. Чтобы немного приободриться, я с удовольствием мысленно съязвила в ответ на слова Шелаева: «Мы с тобой вместе, сидим рядом, что может быть лучше?»: Лучше – это когда вы, Клим, находитесь на подводной лодке в каком-нибудь океане, а я лечу на корабле в далекий космос».

* * *

– Что говорила Лизка? – Лера мгновенно вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Что она высокообразованная молодая особа, которая…

– Ты врешь…

– Ничего интересного она не говорила, я и не слушала ее.

– А Клим? Они уходят?

– Шелаев пошел провожать Лизу, потом вернется.

– Почему, почему бабушка на него злится… – прошептала Лера в отчаянии. – Из-за этого я не могу с Климом поболтать. А тебе она все разрешает, где справедливость… Ты же не думаешь, что Матвеев на тебя западет?

– Не думаю, – честно ответила я.

– Тиму, наверное, скучно было, вот он и обратил на тебя внимание. Или ему просто льстило, что он спит с одной из Ланье.

Мое терпение лопнуло, смерив Леру убийственным взглядом, я пересела на место Коры и приготовилась к вопросам Эдиты Павловны, а они должны были последовать. Семен Германович сразу потянулся к бокалу. Выпив виски, он равнодушно посмотрел на жену и взял с тарелки корзиночку с кремом и ягодами. Кора стояла у окна и разговаривала с манерной блондинкой, эту женщину я не знала.

Высокий крепкий молодой человек подошел и пригласил на танец Леру, она, снисходительно ответив: «Ну хорошо», довольная отправилась к сцене.

– С Шелаевым ты должна быть сдержанна и холодна. Он сидел слишком близко к тебе, и это мне не понравилось, – произнесла Эдита Павловна, глядя вперед, словно и не со мной разговаривала.

– Было бы странно, если бы я от него отсела.

– Тебе нужно находиться рядом с Максимом.

– Почему? – невинно спросила я, наблюдая за тем, как Семен Германович крутит в руках пустой бокал (очередная порция виски была выпита).

– Потому что так мне спокойнее. Где Максим, там всегда порядок.

Семен Германович со стуком поставил бокал на стол и просверлил меня взглядом. Его губы задрожали, а потом скривились в отвратительной улыбке, будто дядя являлся людоедом, но все годы скрывал это от родных и близких. Шея Семена Германовича покрылась красными пятнами, лоб блестел от пота, щеки то надувались, то сдувались…

«Трудно держаться подальше от Шелаева, если он… держится ко мне поближе».

– Клим и Максим дружны, и я понимаю, что волей-неволей ваше общение происходить будет, – продолжила Эдита Павловна перечень своих «можно» и «нельзя», – но ты должна демонстрировать равнодушие, на вопросы отвечать односложно, кратко и тоном подчеркивать, что диалог тебе не нужен и не интересен.

– Я не поняла… Быть равнодушной или подчеркивать, что диалог мне не нужен? Это ведь разные вещи… То есть второй вариант предполагает более эмоциональные ответы…

– Анастасия! – Эдита Павловна хлопнула ладонью по столу и часто задышала, успокаивая негодование. Я слышала, как воздух входит в ее ноздри и выходит, входит и выходит. Я поняла, что из-за Шелаева бабушка весь вечер находится в скрытом напряжении и ждет, когда Клим нанесет удар. Нетерпеливо ждет. Однако время идет, а он не проявляет интереса к «старой знакомой» Эдите Павловне Ланье. – Перестань пререкаться, – произнесла бабушка раздраженно, но уже не так громко. – Мне хватает Леры с ее капризами и непомерными замашками. Иногда нестерпимо хочется выдать ее замуж… – Бабушка осеклась и добавила еле слышно: – Но мне не все равно, как продолжится род Ланье.

«Я могу рассказать, как он продолжится в самое ближайшее время, – едко подумала я. – Отлично продолжится благодаря Нине Филипповне и Брилю».

– Я пойду к Матвееву. Наверное, он ждет меня.

– Иди, – коротко ответила Эдита Павловна и сжала губы.

Но отойти я не успела. Семен Германович поднялся, опираясь на край стола, кашлянул, причмокнул губами, посмотрел на меня с лютой ненавистью и противно произнес:

– Анастасия, я приглашаю тебя на танец. Очень надеюсь, ты не откажешь мне.

Крякнув, дядя с трудом застегнул тесный пиджак, ногой отодвинул стул и шагнул ко мне. Его лицо сияло злорадной местью, на губах играла омерзительная улыбка, от которой меня мгновенно затошнило, точно мне показали рыбину, пролежавшую на солнце много часов… Нервы в спине замкнуло, практически как той ночью.

– Нет, я не танцую, – произнесла я, желая немедленно удалиться, но память вредила мне, она продолжала влиять на тело…

– Я приглашаю тебя, – повторил дядя.

«Если он меня так ненавидит, зачем зовет танцевать?..»

Эдита Павловна посмотрела на зятя с презрением, но не проронила ни слова, наверное, бабушка не имела ничего против того, чтобы Семен Германович хотя бы на пять минут лишился возможности пить виски.

Рука дяди протянулась ко мне – он крепко схватил меня за запястье, я содрогнулась и попыталась освободиться, однако не вышло.

– В чем дело? – спросила Эдита Павловна, но тут выражение ее лица изменилось.

– Многоуважаемый Семен Германович, – раздался за спиной насмешливый голос Шелаева, – если девушка не хочет с вами танцевать, то зачем же настаивать? Это не по-мужски.

Я обернулась и тут же почувствовала, как рука Клима ложится на мою талию, – боль стала уходить, мышцы потихоньку расслаблялись, настойчивое целительное тепло проникло под кожу и принялось дробить холод. Мне некогда было анализировать, как такое возможно, вернее, я была не в состоянии…

– Неужели ты думаешь, что она хочет танцевать с тобой? – засмеялся дядя, и его полный живот затрясся. Мою руку он отпустил.

– Здравствуйте, Эдита Павловна, – проигнорировав Семена Германовича, произнес Шелаев. – Как вам вечер?

Глаза бабушки сузились и превратились в щелки, но между тем ее осанка стала более горделивой, чем еще минуту назад.

– Прекрасно, – торжественно ответила Эдита Павловна и усмехнулась, демонстрируя высокомерие в полной мере. Я видела, что она довольна (наконец-то любимый изгнанный враг возвращался к ней).

Но враг не собирался баловать бабушку разговорами и стычками, продолжая демонстрировать абсолютную независимость от дома Ланье. Столь обидную независимость.

– Вот и отлично, – бросил Клим, не удостоив Эдиту Павловну большим количеством слов. – Анастасия, позволь пригласить тебя на танец.

– Я ее уже пригласил, – прорычал Семен Германович, сжав кулаки.

Дядя вовсе не был смелым, даже наоборот, но сейчас ему придавали силы алкоголь и кипучая злоба, а также обязательная поддержка Эдиты Павловны.

– Выбирает дама, – спокойно ответил Клим, точно напротив него стоял милый интеллигентный собеседник, а не багровый водяной, готовый заплевать желчью весь зал.