Онлайн книга «Опасная близость»
|
«Милая!» Точно так же Иону однажды назвал Брэд. С тех пор она терпеть не могла это слово. Неужели трудно было сказать «привлекательная», а еще лучше – «неотразимая»? Иона попыталась скрыть разочарование и сосредоточиться на похвалах, которые друг Зейна Мануэль расточал энчиладас с копченым филе зубатки. Но она уже и так знала, что Зейн это блюдо обожает. В животе заурчало, настроение было безнадежно испорчено. Как неприятно, когда тебя жалеют. Не хотел идти – не надо было приглашать, никто не заставлял. Впрочем, «милая» – не самый плохой вариант. Иона уже начала опасаться, что Зейн позвал ее на свидание, чтобы усыпить бдительность и расспросить о Брэде. Пусть называет как хочет, лишь бы правду не узнал. – От одних слов сразу попробовать захотелось, – улыбнулась Иона Мануэлю. Его добрые карие глаза сразу засияли. – Зейн мне очень рекомендовал это блюдо. Мануэль с улыбкой повернулся к Зейну: – Что, нравится? Не знал. – Только не надо делать вид, будто удивлен. Я сюда постоянно хожу. Сказано это было резким тоном – ни малейших признаков всегдашнего обаяния. – Ценю твою преданность заведению, кузен, – ответил Мануэль. У Ионы сразу разыгралось любопытство. Почему Зейн назвал Мануэля «знакомым» и не сказал, что он его родственник? К тому же, если они члены одной семьи, откуда такая неловкость и напряжение? – Ладно, не буду вам мешать. Приятного аппетита. – Мануэль снова улыбнулся, пытаясь сгладить резкость Зейна. – Увидимся в субботу. У Марикруз кинсеаньера, не забыл? – Конечно помню. Но, судя по тому, какую гримасу состроил Зейн, когда кузен ушел, Иона поняла, что он вовсе не горит желанием с ним видеться. Интересно, почему? – Кто такая Марикруз? И что это – кинсеаньера? В этот момент Иона слизнула соль с края бокала «Маргариты», и Зейну не сразу удалось сосредоточиться на вопросе. Они от души угостились энчиладас, и наблюдать за тем, как Иона ест, оказалось таким же завораживающим занятием, как и вчера. Многие женщины имеют привычку ковыряться в еде или вообще заказывают один салат, потому что они якобы «толстые». Но Иона оказалась не из таких. Не скрывая удовольствия, зажмуривалась и одобрительно мычала, смакуя первый кусочек энчиладас. Так что сконцентрироваться на разговоре Зейну было трудно. – Кинсеаньера – праздник совершеннолетия. А Марикруз – еще одна моя кузина, – пояснил Зейн. – Тут все мои кузены, почти весь Санта-Круз. – Сколько же у тебя родственников?! – воскликнула Иона, опустив бокал на стол. – Если не ошибаюсь, двадцать восемь. Или двадцать девять? Тут не уследишь, у них же еще дети рождаются. Иона округлила глаза. – Классное у тебя, наверное, было детство, – с искренним пылом восхитилась она. – Большая семья – это здорово! Не особенно, подумал Зейн, снова ощущая старую злость и горечь. – А у меня, кроме папы, никого, – грустно прибавила Иона. Ах да, у нее же мать сбежала. – У тебя есть братья или сестры? Нет. Я единственный ребенок, – отозвался Зейн. Чарующий акцент Ионы звучал, как музыка. – Десять лет назад мама вышла замуж за замечательного мужчину. Они хотели детей, но… – Зейн вовремя остановился, удивляясь, как мог зайти настолько далеко. Чуть не проболтался!.. – В общем, не получилось. Мария никогда не винила Зейна, вообще не заговаривала на эту тему, но он знал: из-за него мама не смогла родить еще детей. Поэтому Зейн предпочитал не затрагивать больной вопрос. – Жалко, – произнесла Иона с неподдельным сочувствием в голосе. Ее реакция была как бальзам на душу. Зейн так и не смог смириться. – Ну, зато у тебя были кузены. – В детстве мы не очень часто виделись, – ответил Зейн, но на этот раз объяснять причины не стал. Он постарался забыть о своем гневе много лет назад, когда дед Эрнесто наконец вынужден был признать, что сын Марии, ребенок от презираемого америкашки, все же на что-то годится. – А в каком возрасте у вас празднуют совершеннолетие? И как? – спросила Иона, поиграв соломинкой, затем зажав тонкую трубочку пухлыми губами. – Это праздник для девочек. Отмечают в пятнадцать лет – считается, что в этом возрасте заканчивается детство и наступает юность. Мексиканская традиция. – Значит, кинсеаньера Марикруз – в эту субботу? – Да, вроде. С чего вдруг они заговорили о празднике Марикруз? Зейн отвел глаза от прекрасных губ Ионы и попытался вернуться к интересующей его теме. – Интересно, как твоего отца угораздило связаться с Демарестом? Губы Ионы дрогнули, и улыбка исчезла. – Не важно. – Мне просто любопытно. При виде того, как напряглась Иона, Зейн попытался сдержать угрызения совести. В их случае требовать ответа вполне справедливо. Он снова опустил взгляд на декольте. Да, с Ионой сосредоточиться на теме разговора непросто. Зейн отпил глоток пива. «Надо держать себя в руках». – Почему не хочешь отвечать? Что-то скрываешь? – спросил Зейн. – Он зашел в наш сувенирный магазин, – произнесла Иона. Лицо застыло, точно маска. – Ты ведь, кажется, там работала? – произнес Зейн. Иона вспыхнула, видимо пожалев о недавней откровенности. – Иона, почему ты не сказала правду о своих отношениях с Демарестом? Почему не рассказала, как он с тобой обошелся? Иона застыла, от потрясения взгляд точно остекленел. – Боялась, что буду тебя осуждать? – уже мягче прибавил Зейн. И тут, к его полной растерянности, по щеке Ионы покатилась одинокая слезинка. Черт, видимо, все еще хуже, чем он думал. Иона смахнула слезу и резко встала. – Да пошел ты знаешь куда, Монтойя? – прошептала она, дрожа от гнева. Что ж, пусть лучше злится, чем плачет. Но обрадовался Зейн рано: Иона вдруг швырнула салфетку на стол и, лавируя между столиками, решительно направилась к выходу. – Ты куда? Вернись! – крикнул Зейн. На него стали оборачиваться, но Иона даже шаг не замедлила. Достав из кармана кошелек, Зейн швырнул на стол пачку купюр и кинулся за ней. Спрашивается, куда ей здесь идти? Иона выбежала из ресторана, не обращая внимания ни на любопытные взгляды людей в очереди, ни на оклики Зейна. Сейчас ей больше всего хотелось его придушить. Это она и сделает, если он только посмеет к ней прикоснуться… |