Книга Тай-пэн, страница 165 – Джеймс Клавелл

Мэй-мэй легонько шевельнулась.

– Что случилось? – тут же спросил Струан.

– Ничего. Просто малыш толкается.

Струан положил руку на ее слегка округлившийся живот.

– Нужно пригласить доктора, пусть он осмотрит тебя.

– Нет уж, спасибо, Тай-Пэн, не стоит. Эти ваши варварские дьяволы не для меня. В этом я навсегда останусь той, кем была – китаянкой.

– Мэри выглядела нездоровой, тебе не показалось? – осторожно спросила она после короткой паузы.

– Показалось. И эта девушка что-то задумала. Она случайно не говорила тебе, что у нее на уме?

Мэй-мэй не хотелось лгать, но при этом она и не желала открывать Струану то, что его, по сути, не должно было касаться.

– По-моему, она просто переживает из-за брата.

– А что с ним такое?

– Она сказала, что хочет выйти замуж за этого Глессинга.

– А, вон оно что. – Струан уже понял, что Мэри приходила повидать в первую очередь Мэй-мэй, а не его. Он обменялся с ней всего несколькими фразами, поблагодарил за то, что она проводила детей в Макао. – Я так полагаю, Горацио не дает своего благословения, и она хочет, чтобы я поговорил с ним? Она за этим приходила?

– Нет. Ее брат согласен.

– Это меня удивляет.

– Почему? Этот Глессинг – он плохой человек?

– Нет, девочка. Просто Мэри и Горацио долгие годы жили вместе. Ему будет здесь очень одиноко без нее. – Струан спросил себя, что сказала бы Мэй-мэй, узнав о тайном доме Мэри в Макао. – Может, она так неважно выглядит, потому что беспокоится за него.

Мэй-мэй ничего не ответила, лишь грустно покачала головой, думая о том, как сложно все иногда бывает в жизни мужчины и женщины.

– Как идут дела у молодых влюбленных? – спросила она, пытаясь разгадать, что же в действительности не дает ему покоя.

– Хорошо. – Он еще не рассказывал ей о своем разговоре с Броком.

– Ты уже решил, что делать с дьявольской лихорадкой?

– Нет пока. Думаю, тебе следует вернуться в Макао.

– О да, пожалуйста, Тай-Пэн. Но только после того, как ты найдешь решение для Гонконга.

– Здесь оставаться опасно. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Йосс, – произнесла она, пожав плечами. – Конечно, наш фен шуй здесь ох-ох какой плохой. – Она положила руку ему на грудь и погладила его, потом нежно поцеловала. – Однажды ты говорил мне, что есть три вещи, которые ты должен сделать, прежде чем выберешь свою Тай-тай. Две я знаю. Какая третья?

– Передать «Благородный Дом» в надежные руки, – ответил он. И рассказал ей о разговоре с Броком и о сегодняшней ссоре с Кулумом.

Она долго молчала, обдумывая его слова и подбирая ключ к этой третьей проблеме. И поскольку решение было таким простым и очевидным, она спрятала его глубоко в своем сердце и произнесла с невинным видом:

– Я говорила тебе, что помогу с первыми двумя и подумаю над третьей. Третья для меня слишком велика. Я не смогу помочь тебе, как бы мне ни хотелось.

– Понимаю, – кивнул Струан. – Я не знаю, что мне делать. По крайней мере, – добавил он, – я вижу лишь один ответ.

– Убийство – ответ неразумный, – твердо сказала она. – Очень неразумно опасный. Броки будут ждать его. Все будут. И ты рискуешь тем, что тебе будет мстить ваш ужасный закон, который, как глупый, требует глаз за глаз у любого, у кого есть глаз, а это, как всякому понятно, сумасшедшее безумие. Зачем тогда быть богатым, хейа? Ты не должен этого делать, Тай-Пэн. И дальше, я советую тебе сделать сыну и твоей новой дочери подарок, о котором они так просят.

– Я не могу, клянусь Богом. Это все равно что своей рукой перерезать Кулуму горло!

– Даже так, это мой совет. И я дальше советую тебе фантастически немедленный брак.

– Об этом не может быть и речи, – взорвался он. – Любая, поспешность сейчас будет выглядеть крайне неприлично – оскорбление памяти Робба – да и просто смешно.

– Я всем сердцем соглашаюсь с тобой, Тай-Пэн, – спокойно ответила Мэй-мэй. – Но я, кажется, понимаю, что по варварскому обычаю – который хоть раз следует мудрому китайскому обычаю – девушка переходит жить в дом мужа. Не наоборот, хейа? Поэтому чем немедленнее Броковая девица выскользнет из-под каблука Горта, тем скорее Броки потеряют власть над твоим сыном.

– Что?

– Вот тебе и что! Почему ты думаешь, твой сын стал теперь совсем глупый, как безумный? Потому что ему фантастически сильно хочется затащить ее на постель. – Струан рывком сел на кровати, и она торопливо проговорила, повысив голос: – Нет, не надо сейчас спорить, клянусь Богом, сейчас ты слушай, а потом и я буду тебя почитательно слушать. Вот почему он и делается безумно больной – бедный мальчик лежит всю ночь холодный, измученный, никого не покрывший. Это правда. Почему ты не говоришь это открыто, хейа? Я говоришь это открыто. Он весь горит, как в огне. Почему и слушает, высунув язык, всю сумасшедшую болтовню Горта. Я, будь я на его месте, делала бы то же самое, потому что всякий брат имеет власть над сестрой! Но ты отдай сыну Кулуму его девушку, и тогда будет твой Кулум проводить час за растреклятым часом, выслушивая брата Горта? Нет, клянусь Богом! Он станет каждую минуту проводить в ее постели, тиская ее грудь, фантастически изнуряя себя и делая малышей. И он возненавидит любого, кто попробует его отвлекать от этих занятий – тебя ли, Брока, или Горта. – Она нежно посмотрела на него. – Нет?

– Да, – сказал он. – Я обожаю тебя за твою проницательность.

– Ты обожаешь меня, потому что я безумно свожу тебя с ума, но при этом и сплю с тобой, сплю, пока ты не лопаешься. – Она рассмеялась, очень довольная собой. – Дальше: пусть они начнут строить свой дом. Завтра же. Направь их мысли на свой дом, и они забросят слушать фан-квэя Горта. Она ведь совсем юная, да? Поэтому мысль о собственном доме фантастически займет весь ее ум. Это разозлит Броков, и они начнут долго решать, что за дом и так дальше, а это разозлит ее и приведет ее к тебе, кто дал ей дом. Горт должен абсолютно противничать быстрому браку – почему и Кулум отвернется от него, потому что он лишится своего – как вы это говорите? – «валета в рукаве».

– Туза в рукаве. – Он восторженно обнял ее. – Ты фантастическое создание! Я должен был бы сам до этого додуматься. На следующей неделе проводится еще одна распродажа земли. Я куплю для тебя прибрежный участок. За твою мудрость.

– Ха! – сердито воскликнула она. – Ты думаешь, я оберегаю своего мужчину из-за клочка паршивой гонконгской земли? Одного единственного разнесчастного пригородного участка? Из-за серебряных тэйлов? Нефрита? Кто, по-твоему, эта бесценная Т'чунг Мэй-мэй, хейа? Грязный ломотик продажного собачьего мяса?

Она продолжала тараторить и возмущаться и лишь с большой неохотой позволила ему успокоить себя, гордясь тем, что он так хорошо понимал значение собственной земли для цивилизованного человека, и благодарная ему за то, что он дал ей такое лицо, притворившись, будто не понял, как она довольна в глубине души его предложением.