Онлайн книга «Тай-пэн»
Горт справился с охватившей его было паникой. Струан, конечно, говорит об этой проклятой ведьме Фортерингилл и этом слизняке Квэнсе. Ей заплатили достаточно, чтобы она помалкивала. Ну да ладно, если понадобится, я с ними разберусь в два счета, да только вряд ли это будет нужно, потому что та маленькая сучка все равно не умрет. – Я не боюсь таких, как вы... или ваших растреклятых ложных обвинений. – Я не обвиняю тебя. Горт, – еще раз повторил Струан. Он испытывал сильное искушение спровоцировать неизбежную схватку прямо сейчас. Но понимал, что должен ждать, пока Горт сделает свою первую ошибку: публично нанесет ему оскорбление, ответом на которое может быть только дуэль. Только тогда он сможет свободно и открыто послать к нему секундантов с официальным вызовом и убить в присутствии целой толпы зрителей. Только в этом случае ему удастся сохранить союз Кулума и Тесс и не дать Броку шанса обвинить его в убийстве. Потому что Мэй-мэй была права: вся Азия знает, как ему не терпится прикончить Горта. – Если увидишь Кулума, передай, что я ищу его. – Передавайте ему это сами! Я вам не лакей. Клянусь Богом, вам не долго оставаться Тай-Пэном «Благородного Дома». – Смотри не споткнись, – сказал Струан. – Тебе меня не испугать. Горт клюнул на приманку. – Тебе меня тоже, Дирк. Я говорю тебе как мужчина мужчине: сам смотри под ноги, или будешь иметь дело со мной. Струан вернулся в свою резиденцию очень довольный собой. Вот ты и попался на крючок, Горт. Кулум все еще не появлялся. И от епископа тоже не было никаких известий. Струан приказал Ло Чуму постараться разыскать Кулума и вышел на praia. Он повернул вверх по склону к собору, откуда пошел менее знакомыми улицами мимо симпатичных ресторанчиков с разноцветными зонтами прямо на тротуаре. Он пересек широкую praca и вошел в огромные ворота. Монахиня, сидевшая за грубым деревянным столом, подняла глаза. – Доброе утро. Вы говорите по-английски? – обратился к ней Струан. – Немного, сеньор. – У вас лежит больная. Мисс Мэри Синклер. Я ее друг. Последовала долгая пауза. – Вы хотите видеть? – Да, пожалуйста. Привратница подозвала жестом монахиню-китаянку и что-то быстро сказала ей по-португальски. Струан последовал за той по коридору и, поднявшись на несколько ступеней, очутился в комнате Мэри. Комната была маленькая, вся в грязных пятнах. Окна были плотно закрыты, и внутри стоял тяжелый запах пота. Над кроватью висело распятие. В лице у Мэри не осталось ни кровинки, ее улыбка была едва уловимой. И страдания состарили ее. – Привет, Тай-Пэн. – Что с тобой, Мэри? – мягко спросил он. – Ничего, чего бы я не заслуживала. – Я заберу тебя из этого проклятого места. – Со мной все хорошо, Тай-Пэн. Они очень добры ко мне. – Да, но это неподходящее место для английской девушки-протестантки. В комнату вошел высокий худой монах с тонзурой. Он был в простой рясе, заскорузлой от старых пятен крови и пролитых на нее лекарств. На груди у него висел простой деревянный крест. – Доброе утро, – сказал монах. Он говорил по-английски правильно и без всякого акцента. – Я отец Себастьян. Врач этой больной. – Доброе утро. Наверное, я заберу ее из-под вашей опеки. – Я бы не советовал вам этого делать, мистер Струан. Ее не следует тревожить по крайней мере месяц. – Что с ней? – Внутреннее расстройство. – Вы англичанин? – Вам это кажется таким странным, мистер Струан? Есть много англичан, а также и шотландцев, которые признают истинную Церковь Христову. Но то, что я католик, не делает меня в меньшей степени врачом. – У вас здесь есть хинная корка? – Что? – Хинная корка? «Иезуитская кора»? – Нет. Я никогда не пользовался ею. Никогда ее не видел. Зачем вам? – Так, ничего. Что произошло с мисс Синклер? – Случай весьма сложный. Мисс Синклер необходим полный покой в течение месяца, лучше – двух. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы переехать отсюда, девочка? – Ее брат, мистер Синклер, не возражает против того, чтобы она оставалась здесь. И, если не ошибаюсь, мистер Кулум Струан тоже одобряет мое предложение. – Кулум был здесь сегодня? – спросил Струан у Мэри. Она покачала головой и с трагичным лицом повернулась к монаху: – Пожалуйста, расскажите Тай-Пэну о... обо мне. Отец Себастьян хмуро кивнул. – Думаю, вы поступаете разумно. Кто-то должен знать. Мисс Синклер очень больна, мистер Струан. Она выпила настой китайских трав, наверное правильнее будет сказать яд, чтобы вызвать у себя выкидыш. Яд изгнал плод из чрева, но стал причиной кровотечения, которое теперь, Божьей милостью, почти удалось остановить. Струан почувствовал, как у него вдруг взмокла спина. – Кто еще знает, Мэри? Горацио? Кулум? Она покачала головой. Струан повернулся к монаху: – Почти удалось остановить? Означает ли это, что с девушкой все в порядке? Что через месяц или чуть больше она поправится? – Физически, да. Если не начнется гангрена. И если на то будет воля Божья. – Что вы имеете в виду, говоря «физически»? – Я хочу сказать, мистер Струан, что невозможно рассматривать физическое здоровье отдельно от духовного. Эта женщина ужасно согрешила против законов Божеских – против законов католической церкви, а также и вашей церкви, – поэтому прежде чем можно будет говорить о полном исцелении, должно состояться примирение с Господом и расплата за грехи перед Ним. Вот все, что я пытаюсь сказать. – Как... как она попала сюда? – Ее доставила сюда ее ама, католичка. Я получил особое разрешение лечить ее, и... ну, мы поместили ее здесь и лечили так хорошо, как только могли. Мать-настоятельница потребовала, чтобы кто-то был извещен, потому что нам казалось, будто надежды на выздоровление мало. Было послано письмо капитану Глессингу. Мы полагали, что он является... отцом, но мисс Синклер клянется, что это не так. И она попросила нас не раскрывать причины ее болезни. – Отец Себастьян умолк. – Тот кризис, благодарение Богу, миновал. – Вы сохраните это в тайне? То... то, что случилось с ней? – Только вы, я и сестры знают об этом. Мы принесли обеты Господу, которые не могут быть нарушены. С нашей стороны вам нечего опасаться. Но я знаю, что исцеления этой несчастной грешницы не произойдет без примирения и расплаты. Ибо Он знает. Отец Себастьян оставил их вдвоем. – О... отцом был один из твоих «друзей», Мэри? |