Книга Благородный дом. Роман о Гонконге, страница 432 – Джеймс Клавелл

— Что-что?

— Это старинное английское речение, которое значит «помогать», — сухо прокомментировал Кросс. — Значит, ты собираешься сдать «Артура»?

— Не знаю. Может, ты направишь их по ложному следу в аэропорт, чтобы дать нам время уйти из гонконгских вод?

— Да, но Синдерс уже удвоил наблюдение.

— А как насчет Макао?

— Это можно устроить. Но я не в восторге от этой идеи. А что остальные в «Севрине»?

— Пусть уходят в глубокое подполье, мы временно сворачиваем операции. Ты встаешь во главе «Севрина», действовать начнем, когда уляжется вся эта катавасия. Де Вилль может стать тайбанем после Данросса?

— Не знаю. Думаю, тайбанем будет Гэваллан. Кстати, сегодня утром в Шатине обнаружены ещё две жертвы Вервольфов.

У Суслева затеплилась надежда, и страх отчасти оставил его.

— А что случилось?

Кросс рассказал про находку.

— Мы так ещё и не установили личности этих бедолаг. Грегор, сдать «Артура» — дело опасное при любом раскладе. Это может отозваться на мне. Хотя, возможно, крах фондового рынка, банковская неразбериха и исчезновение Данросса послужат достаточным прикрытием. Может быть.

Суслев кивнул. К горлу подступила тошнота. Надо было принимать решение.

— Роджер, пожалуй, я ничего предпринимать не буду. Просто уйду и попытаю счастья. Я… я составлю тайный доклад, чтобы опередить Синдерса, и доложу в Центр, что произошло. Что бы Синдерс ни предпринял, какая-то надежда остается. Будущее покажет. У меня тоже есть приятели наверху. Возможно, вся эта заваруха в Гонконге и похищение Данросса… Химический допрос я проведу сам, на случай, если он нас обставил, ума палата, как ты утверждаешь… Что такое?

— Ничего. А что Коронский?

— Он улетел сегодня утром после того, как передал все препараты. Я решил провести допрос на «Иванове», не на берегу. А что?

— Ничего. Продолжай.

— Возможно, неразбериха в Гонконге умиротворит мое начальство. — Теперь, когда решение было принято, Суслев почувствовал себя чуть получше. — Пошли срочный доклад в Центр через обычные каналы в Берлине. Пусть «Артур» продублирует его сегодня по радио. Ты уж постарайся обернуть дело в мою пользу, а? Свали вину за меткинский провал на здешних цэрэушников, а заодно и утечку с авианосца, да и Воранского. А? Обвини во всем ЦРУ и гоминьдановцев.

— Непременно. За двойную плату. Кстати, Грегор, на твоем месте я бы стер отпечатки с бутылки.

— Что?

Кросс язвительно поведал ему о том, как люди Роузмонта стянули во время налета рюмку и как много месяцев назад он, чтобы оградить Суслева, лично изъял отпечатки пальцев русского из его досье.

Суслев побелел как полотно.

— У ЦРУ есть мои отпечатки?

— Только если у них досье лучше, чем наши. Я в этом сомневаюсь.

— Роджер, я рассчитываю, что ты меня прикроешь.

— Не беспокойся, в моем докладе ты предстанешь таким безупречным, что можешь рассчитывать на повышение. А взамен ты порекомендуешь, чтобы мой бонус увеличили до ста тысяч дол…

— Ну это уже слишком!

— Это плата! Я вытаскиваю тебя черт знает из какой передряги. — Губы Кросса улыбались, но глаза — нет. — Слава богу, мы профессионалы. Верно?

— Я… я постараюсь.

— Хорошо. Подожди здесь. Телефон Клинкера прослушивается. Я позвоню из квартиры Джейсона, как только узнаю про Данросса. — Кросс протянул руку. — Удачи. Насчет Синдерса сделаю все, что смогу.

— Спасибо. — Суслев сжал его в медвежьих объятиях. — И тебе тоже удачи, Роджер. Не подведи меня с Данроссом.

— Мы не подведем.

— И продолжай так же хорошо работать, ладно?

— А ты передай своим приятелям, чтобы не забывали платить, ладно?

— Хорошо.

Суслев закрыл за Кроссом дверь, потом вытер ладони о брюки и вытащил микропленку. Вполголоса он проклял и её, и Данросса, и Гонконг, и Синдерса. Он уже видел, как ему задают в КГБ вопросы про Меткина, про то, как он, Суслев, потопил его. «Как же мне вывернуться? — думал он, и по спине у него струился холодный пот. — Может, все же сдать „Артура“? Как это сделать, не запятнав Роджера? Должен же быть какой-то выход».

Выйдя на лестничную площадку, Роджер Кросс шагнул в лифт и нажал кнопку первого этажа. Теперь, оставшись в одиночестве, он измученно прислонился к шатким стенам кабины и потряс головой, чтобы избавиться от страха.

— Прекрати! — пробормотал он. Не без труда справившись с собой, он закурил и заметил, что пальцы трясутся.

«Если этот болван подвергнет Данросса химическому допросу, я пропал. И ставлю пятьдесят долларов против кучи дерьма, что Суслев по-прежнему подумывает сдать Пламма. Если он это сделает, господи, вся моя колода карт может посыпаться мне на голову [360] . Одна ошибка, одна крохотная осечка — и со мной все кончено».

Лифт остановился. Громко болтая, вошли какие-то китайцы, но Кросс их даже не заметил.

На первом этаже его ждал Роузмонт.

— Ну и?..

— Ничего, Стэнли.

— А как же твои предчувствия, Родж?

— Никогда не знаешь, Стэнли. Могло и повезти, — заметил Кросс, стараясь заставить сознание работать.

Он нарочно выдумал насчет предчувствия и взял Роузмонта с собой, оставив его ждать внизу, чтобы провести агентов ЦРУ, которые, как ему было известно, до сих пор вели наблюдение за вестибюлем.

— Ты как, ничего, Родж?

— О да. Да, спасибо. А что?

Роузмонт пожал плечами.

— Не хочешь кофе или пива?

Они вышли на воздух. Рядом с домом стояла машина Роузмонта.

— Нет, спасибо. Мне вон туда. — Кросс указал на возносившуюся над ними многоэтажную громаду Роуз-Корта, выше по улице. — Прием с коктейлями. Нужно отметиться. — Он чувствовал, как его снова охватывает страх. «Что, черт возьми, теперь делать?»

— Что-то случилось, Родж?

— Нет, ничего.

— Роуз-Корт, говоришь? Может, мне поселиться там? Роузмонт из Роуз-Корта — звучит, а?

— Да. — Кросс собрался с силами. — Не хочешь съездить в порт проводить «Иванова»?

— Конечно, почему бы и нет? Как я рад, что ты выставил это чудо-юдо. — Роузмонт подавил зевок. — Мы сегодня вечером раскололи-таки этого ублюдка компьютерщика. Похоже, он припас на продажу массу самых разных секретов.

— И что именно?