Книга Благородный дом. Роман о Гонконге, страница 79 – Джеймс Клавелл

— Я буду рада приехать к вам, мистер Кван. Скажем, завтра? Изначально всеми банковскими вопросами в основном занимаюсь я. Может быть, в первой половине дня?

— Да-да, конечно. Вы увидите, что мы конкурентоспособны, — не моргнув глазом, сказал Ричард Кван. — В десять?

— Прекрасно. Мы остановились в «Ви энд Эй», в Коулуне. Если в десять вам не подходит, просто дайте мне знать. Мне также очень приятно встретить вас лично, мистер Хэвегилл. Я полагаю, наша договоренность на завтра остается в силе?

— Конечно. В четыре, верно? Я надеюсь о многом поговорить с мистером Бартлеттом… и вами, разумеется, моя дорогая. — Он был высокий, худой, и, заметив, что он оторвал глаза от её декольте, она отмела сразу возникшую неприязнь. «Он может быть полезен, он и его банк».

— Благодарю вас, — произнесла Кейси с необходимой долей почтения и обратила свой шарм на леди Джоанну: — Какое прелестное платье, леди Джоанна. — Платье было отвратительное, как и нитка мелкого жемчуга на тощей шее этой женщины.

— О, благодарю вас, моя дорогая. Ваше тоже из Парижа?

— Да, но не прямо оттуда. Оно от Бальмена, а купила я его в Нью-Йорке. — Она улыбнулась сверху вниз жене Ричарда Квана, солидной, хорошо сохранившейся кантонской даме с замысловатой прической, очень бледной кожей и узкими глазками. На банкирше была огромная роскошная нефритовая подвеска и кольцо с бриллиантом на семь каратов. — Приятно было познакомиться, миссис Кван, — сказала она, прикидывая, сколько все это может стоить. — Мы ищем Линка Бартлетта. Вы не видели его?

— Видели, но уже давно, — сообщил Хэвегилл. — Думаю, он прошел в восточное крыло. Мне кажется, там есть бар. Он был с Адрион, дочерью Данросса.

— Адрион стала такой красавицей, — пропела леди Джоанна. — Они замечательно смотрятся вдвоем. Очаровательный мужчина, этот мистер Бартлетт. Он ведь не женат, верно, дорогая?

— Нет, — так же мило ответила Кейси, занося леди Джоанну в свой тайный список неприятных людей. — Линк не женат.

— Помяните мои слова, его скоро слопают. Я на самом деле считаю, что Адрион очень красива. Вы не хотите зайти на чай в четверг, дорогая? Я с удовольствием представила бы вас кое-кому из девочек. В этот день у нас собирается клуб «Кому за тридцать».

— Благодарю вас, — произнесла Кейси. — По возрасту я не подхожу, но все равно с удовольствием приду.

— О, прошу прощения, дорогая! Я полагала… Я пришлю за вами машину. Квиллан, вы остаетесь на ужин?

— Нет, не могу. У меня срочные дела.

— Жаль. — Улыбнувшись, леди Джоанна показала свои плохие зубы.

— Прошу нас извинить: хочу найти Бартлетта, а потом мне надо уходить. Увидимся в субботу. — Горнт взял Кейси под руку и увел прочь.

Все смотрели им вслед.

— Довольно привлекательна, но лишена благородства, верно? — вынесла вердикт леди Джоанна. — Чулук. Это среднеевропейское имя, да?

— Возможно. Может, и ближневосточное, Джоанна, знаете ли, турецкое или что-нибудь в этом роде, возможно балканское… — Хэвегилл осекся. — О, понятно, о чем вы. Нет, не думаю. На еврейку она никак не похожа.

— В наше время разве разберешь, верно? Неужели нельзя было что-то сделать со своим носом, ведь сегодня хирурги просто творят чудеса, не правда ли?

— Я даже не обратил внимания. Хм! Вы так считаете?

Ричард Кван передал визитку Кейси жене, которая тут же ознакомилась с ней, и ей в голову сразу пришло то же самое.

— Пол, у неё в визитке написано «исполнительный секретарь и исполнительный вице-президент холдинга»… Впечатляет, верно? «Пар-Кон» — большая компания.

— О, милая моя, но они же американцы. Они там, в Америке, творят черт знает что. Наверняка это лишь формальная должность, только и всего.

— Которая придает его любовнице значимость, — едко добавила леди Джоанна.

21:00

От удара кия белый шар прокатился по зелени стола, со щелчком загнал красный в дальнюю лузу и остановился сразу за другим красным. Адрион радостно захлопала в ладоши:

— О, Линк, это супер! Я была уверена, что вы просто хвастаетесь. О, сделайте так ещё раз!

Линк Бартлетт ухмыльнулся:

— Один доллар на красный вокруг стола и в ту лузу, а белый сюда. — Он пометил место мелом.

— Принято!

Он нагнулся над бильярдным столом, прицелился, и белый шар остановился в миллиметре от отметки, а красный ушел в лузу с изумительной неизбежностью.

— Айийя! У меня нет с собой доллара. Черт! Можно я буду вам должна?

— Леди — как бы красива она ни была — должна выплачивать проигрыш сразу.

— Я знаю. Отец то же самое говорит. Можно я заплачу завтра?

Он смотрел на неё с наслаждением, довольный тем, что ей понравилось его мастерство. Черная юбка по колено и прелестная шелковая блузка. Ноги длинные, очень длинные и безупречной формы

— Ну нет! — Он сделал вид, что расстроился, и они вместе рассмеялись в огромном зале, где много света было только над самим полноразмерным столом для бильярда, а остальное помещение тонуло в глубокой темноте, которую нарушал лишь поток света из открытой двери.

— Вы играете невероятно хорошо, — сказала она.

— Никому не рассказывайте, но в армии, играя в пул, я зарабатывал себе на жизнь.

— В Европе?

— Нет. На Тихом океане.

— Мой отец был летчиком-истребителем. Он сбил шесть самолётов, пока его самого не сбили и не комиссовали.

— Я понимаю, это значит, что он ас, да?

— А вы принимали участие в этих ужасных десантах против япошек?

— Нет. Я служил военным строителем. Мы прибывали, когда все уже было кончено.

— Вот как?

— Мы строили базы, аэродромы на Гуадалканале и островах по всему Тихому океану. Моя война была легкой — совсем не такой, как у вашего отца. — Подойдя к стойке с киями, он первый раз в жизни пожалел, что служил не в морской пехоте. У неё было такое лицо, когда он произнес «военным строителем», что он почувствовал себя вычеркнутым из числа мужчин. — Нам стоит сходить поискать вашего приятеля. Может, он уже здесь.

— О, да ну его! Он не то чтобы настоящий приятель. Я познакомилась с ним около недели назад, на вечеринке у подруги. Мартин — журналист из «Чайна гардиан». Он мне не любовник.

— А что, все юные английские леди так открыто говорят о своих любовниках?

— Это все «таблетка» [97] . Она навсегда освободила нас от мужского ига. Теперь мы равны.