Книга Гайдзин, страница 139 – Джеймс Клавелл

Хирага почувствовал в словах сёи подспудный гнев, хотя внешне он никак не проявился, как не проявилось и его собственное удивление: «Для чего же ещё существуют крестьяне и купцы, как не для того, чтобы платить налоги?»

— Если только Сын Неба не сможет воспользоваться своей властью, данной ему свыше, бакуфу снова ввергнут Ниппон в бесконечную гражданскую войну.

— Я согласен.

Интересно, насколько ты действительно согласен, старик, думал Хирага. Он отложил в сторону эту вопрос и задумался о том, как столкнуть бакуфу и Торанагу Ёси с их пути. Акимото должен немедленно отправиться в Эдо в дом Глицинии, мы уже несколько дней не получали известий от Койко и её мамы-сан — возможно, нам следует пойти туда вме…

— Последнее, похоже, что ваш друг-сиси, Ори-сан, не ушел в Киото, как было условлено.

Глаза Хираги стали стеклянными, как у змеи. Сёя подавил в себе нервную дрожь. Тут же почувствовав это, кошка одним мягким движением перевернулась и подняла голову, настороженно глядя на него. Хирага нарушил молчание.

— Где он?

— В той части Поселения, где живут, пьют и совокупляются низкородные гайдзины.

Незадолго до полуночи Андре Понсен постучал в дверь дома Трех Карпов. Привратник тут же впустил его. Райко тепло приняла его, и скоро они уже пили саке и обсуждали последние новости Ёсивары и Поселения — она была для него таким же богатым источником информации, как и он для неё — на своей привычной смеси японского и английского.

— …и патруль блюстителей закона из Сыскного ведомства обыскивал каждый дом, Фурансу-сан! Словно мы стали бы прятать у себя преступников! Это против правил Ёсивары. Мы знаем, что нужно делать, чтобы наши чашки с рисом не опустели: поддерживать покой и избегать неприятностей. Блюстители все ещё стоят у главных ворот, пожирая взглядом каждого, кто проходит мимо. — Райко замахала веером, вспомнив, как едва не попалась, и жалея о том, что когда-то пригласила сиси воспользоваться услугами её дома. Пора уже им всем отправиться куда-нибудь в другое место, подумала она, и блюстителям, и сиси, как бы мне ни нравился Хирага. — Как бы я хотела, чтобы они ушли.

— Каких преступников ищут? — спросил Андре.

— Предателей, ронинов обычно. Только любой, кто против них, уже предатель. Ронины, они их обычные жертвы.

— Лекарство. О нем договорились?

— Конечно, моя цель в жизни — делать все, что в моих силах, дабы помочь почитаемому клиенту.

Он достал пару жемчужных серег и положил их на стол. Её глаза заблестели. Она не сделала никакой попытки взять их, но он был уверен, что она тут же мысленно взвесила их, определила их качество, стоимость и цену, за которую их можно перепродать.

— Я попросил дать эти как подарок, — учтиво сказал он, и она мило улыбнулась, притворяясь, что чувства переполняют её, хотя уже сообразила, что оплата будет произведена драгоценностями, которые нельзя предлагать к продаже в Иокогаме. Её пальцы дрожали, когда она потянулась за серьгами. Он опередил её, взял их со стола и сделал вид, что внимательно рассматривает.

План, предложенный им Анжелике, сработал замечательно. Слуги «Благородного Дома» прочесали все улицы шаг за шагом и ничего не нашли. Её тревога и слезы были искренними, и она прошептала ему на ухо:

— О, Андре, правильно ли я поступила? Малкольм так сильно расстроился — я понятия не имела, что они такие дорогие.

— Но он же сам предложил вам расписываться за все, что вам понравится, не так ли? Не ваша вина, что вы не спросили о цене — запонки ведь ему понравились, верно?

— Да, но, Андре…

— Там ещё достаточно останется сверху на случай, если возникнет надобность в деньгах, такой кредит позволит справиться с любой непредвиденной случайностью, Анжелика.

Андре улыбнулся про себя и обратил все своё внимание на Райко.

— Стоит много раз цены лекарства.

— Цена, за которую их купили, безусловно. Но я должна буду послать их в Ёсивару в Эдо или в Нагасаки. Продать будет трудно, но, пожалуйста, не волнуйтесь, я помогу вам избавиться от нежелательного ребенка.

— Не моего, — резко произнес он.

— А, прошу прощения, пожалуйста, извините меня, — затараторила она, веря ему. Хорошо, я боялась, что это его ребенок, сказала она себе, испытывая громадное облегчение. Мне не нужны новые осложнения с этим человеком. — Это меня не касается.

— Просто помогаю подруге друга. В Пьяном Городе.

— Пожалуйста, извините меня, мне очень жаль. Он улыбнулся одними губами.

— Вы знаете жемчуг. Эта ценность пятьдесят раз стоит цены лекарства.

Её улыбка осталась такой же любезной, а голос ласковым, но внутри она заскрежетала зубами.

— Я отдам оценить их. Конечно, они стоят больше, чем лекарство.

— Конечно.

Он раскрыл ладонь, и она взяла их. Жемчужины были почти черными, жемчужины Морского острова. Она прикоснулась ими к зубам, чтобы определить, холодные ли они, как должны быть, потом осторожно надкусила, но её зубы не оставили на жемчуге ни вмятины, ни царапины. Убедившись теперь, что они настоящие и стоят дорого, она спросила с нежностью:

— Цена, старый друг?

— Цена такая: все лекарство, даже если первый раз не поможет. Что нужно, если питье не поможет, понимаете? Что нужно… все, что нужно, чтобы остановить развитие ребенка. Да?

— Да, — радостно согласилась она, зная, что это будет замечательная сделка. — Гарантированное… устранение, прерывание.

— Плюс двадцать золотых обанов, — добавил он и с восторгом увидел, как её лицо исказила гримаса подлинного ужаса, хотя эта сумма не составляла и трети того, что она выжмет за серьги при продаже — оправа стоила недорого, но он настоял, чтобы ювелир-китаец использовал лишь самые лучшие жемчужины. Райко издала протяжный стон, потом выругалась, и они принялись торговаться без конца, наслаждаясь этим поединком, зная, что истинная стоимость лекарства и советов врача почти ничего не значила для мамы-сан. Вскоре они уже приблизились к заключению сделки, и тут, как-то вдруг, настроение её изменилось, она странно посмотрела на него, жалея и печалясь за этого человека, который ей нравился, и подумала: следует ли мне вмешиваться в чужую карму?

— Что? — с подозрением спросил он.

— Дайте мне подумать немного, Фурансу-сан.

Позже, совершенно другим голосом, теплым и мягким, как в те старые дни, когда он был её первым клиентом и щедро напоил и накормил весь дом, чтобы отпраздновать его открытие, она сказала:

— С тех пор как мы встретились, много воды протекло под многими мостами, много было радости и смеха в нашем Плывущем Мире и, как всегда бывает в этой жизни, также печали и целое озеро слез, не по моей вине. Я вдруг вспомнила, что последний раз мы так торговались из-за контракта Ханы.