Онлайн книга «Банкир»
|
– Должен быть какой-то способ ее укрепить. – Должен быть. – О,– сказала она, слегка покусывая его грудь.– Я знаю способ. – Какой? – Смотри. Было немного позже девяти, когда зазвонил телефон. Палмер спал на животе, уткнувшись лицом в ковер. Он слегка пошевелился, потом окончательно проснулся и уставился на Вирджинию. Она приложила палец к губам. Они ждали, пристально глядя друг на друга, пока телефон прозвонил семь раз. В середине восьмого звонка он замолчал. – Городской телефон,– сказала она.– Не из этого дома. – Который час? – В районе девяти. Голодный? Он покачал головой. – Что ты делала, пока я спал? – Смотрела на тебя. – И что же? – И думала.– Она протянула ему сигарету, которую курила.– Думала о сексе. Он затянулся один раз и вернул сигарету.– Что ты обнаружила? – Что никто из нас никогда этого не поймет. – Мне очень жаль. – Не жалей. Я пришла к заключению: совершенно не обязательно это понимать. Это все равно, что любоваться деревом. – Не все так чувствуют. – Я хочу сказать, посмотри на нас двоих. Если бы мы перестали давать себе полную волю идти через все то, что носит название самых различных грехов и степеней виновности, мы скоро перестали бы получать какое бы то ни было наслаждение. Он оперся на локоть.– Ты упускаешь главное. – Сегодня вечером не так уж часто упускаю. – Главное в своем наблюдении,– упрямо повторил он. – А-а, вот что. – Именно то, что мы успешно избегаем упоминания и точного определения грехов. Как ты это объясняешь? – Младенческим неведением. Я думаю, что однажды ночью весь этот груз свалится на нас. – И мы сразу же потеряем способность наслаждаться? Она вздохнула. – Мне бы хотелось поговорить о чем-нибудь другом. – Странная ты все-таки женщина! – Да. Наполовину нимфа, наполовину старая дева. – Какая ужасная ложь! И то и другое. – Ладно. Как джентльмен, ты представил свои возражения. Теперь давай поговорим о чем-нибудь другом. Он снова устроился на ковре, положив голову на согнутую руку. – Мне кажется, я что-то пропустил, пока спал. Разве объявлена неделя «Будь неджентльменом по отношению к Вирджинии Клэри»? – О, помолчи. Он закрыл глаза. – Придирки, придирки. – Мне до смерти хочется,– задумчиво произнесла она,– чтобы мы могли быть обыкновенными тайными любовниками. Женщина засыпает. Мужчина ходит по спальне на цыпочках и одевается. Утром она просыпается, чтобы обнаружить его уход и деньги на туалетном столике. Вместо этого ты спишь, а мне остается копаться в своей душе. Он не смог ничего ответить и услышал, как она затянулась сигаретой и с силой выдохнула дым. Он молчал, продолжая лежать с закрытыми глазами. – Я считаю, что это несправедливо,– продолжала она через некоторое время.– Я вела спокойную, нормальную жизнь. Мои грехи всегда находились под контролем. Самые страшные я совершала с большими интервалами. Я так долго не была на исповеди, что чувствую себя методисткой. [21] Не без большого труда мне удалось поставить интимные отношения в разряд несущественной подробности – как норковая шубка: красиво на других, слишком роскошно для женщины моего круга. В первый же несчастный момент, когда мои глаза остановились на тебе, я поняла, что ты человек, с которым нужно быть особенно осторожной. Это не твоя внешность. Меня не влечет к какому-то определенному физическому типу. Было что-то в манере, с которой ты поглядел на меня. От тебя идут сигналы. Мой радар ловит их. Мне кажется, и у меня есть какие-то свои собственные сигналы или что-то в этом роде. Я не претендую на понимание всей этой техники. Но боже мой, Вудс, я мучилась, старалась взять себя в руки, я действительно старалась. Ты совсем не то, что мне нужно. Женат. Дети. Мой босс. Помнишь, когда мы танцевали на том обеде? Я чувствовала, что вся моя тренировка, журча, утекает в канализационную трубу. Когда мы потом шли по городу, я старалась быть честной и объяснить тебе все это ласково, но твердо. Я даже пыталась закончить небольшой ссорой. Но не могла. Ты не помнишь? Теперь все забыто. Но во всяком случае, тогда ты поблагодарил меня. Для тебя убийственно благодарить кого-нибудь. Без заикания ты не мог выдавить из себя ни слова. Это чертово заикание и прикончило меня. Оно показало мне, каков ты внутри, по крайней мере самую чуточку тебя, и превратило мои собственные внутренности в плавленый сыр. И вот я здесь развалилась вместе с тобой на фантастическом ковре Мака Бернса в то время, как должна была бы искать работу в какой-нибудь другой конторе и стараться забыть это происшествие. Она замолчала. Спустя мгновение Палмер приподнял голову: – Кончила? – Полностью. – У меня вопрос. – Да? – Как тебе удается быть такой несчастной и все же такой красивой? Она ошарашенно взглянула на него. – Ты уверен, что не злишься? – Иди ко мне. – Иду. Глава тридцать шестая
Палмер листал последний седьмой спортивный выпуск в «Уорлд телеграм», добираясь до финансового раздела, пока банковский дорогой «кадиллак» плавно катил по Парк-авеню в шестичасовой вечерней мгле. Палмер включил в машине лампочку для чтения и стал изучать цены банковских акций в момент закрытия биржи. Цена на акции ЮБТК поднялась на 25 процентов, и количество проданных акций слегка возросло. Решив, что, кто бы их ни покупал, ему еще долго до захвата контрольного пакета, Палмер свернул газету и бросил ее на сиденье рядом с собой. Какое-то время он смотрел в затылок шоферу. Потом им овладело странное чувство изолированности. Хотя шофер находился на расстоянии не более полутора-двух метров, Палмер почувствовал себя в полном одиночестве. Ему до некоторой степени нравилось такое ощущение. Нравилось потому, решил он, что приятно было сидеть здесь, под мягким белым куполообразным светом, словно в витрине магазина, один и в какой-то степени избранный, в то время как весь город невидимой аудиторией проносится в темноте мимо тебя. Палмер смотрел, как пролетают в величавом ритме освещенные рождественские елки. По вечерам Парк-авеню всегда усеяна маленькими яркими красными точками – задними фонарями машин. Теперь он увидел, что из-за елочных огней вся улица стала праздничной – и задние фонари, и все остальное. |