Онлайн книга «Сезон дождей»
|
– Ты вроде собирался купить себе плащ? – Андрон собирал вилкой разбросанные по широкой тарелке остатки золотистых стружек картошки-фри. – Что, ничего подходящего? – Да. Пока ничего не присмотрел. – А где ты был? – Заходил в «Мартин», что на Кеннеди-бульваре. – Лучше загляни в «Мейсис». Или в «Сакс». Непременно что-нибудь подберешь. Надо тебе пойти с Галей, она все знает. – Гале и так достается. Сам справлюсь. А нет – присмотрю в Питере. У нас сейчас выбор почище вашего, полки ломятся от всякого товара. – Говорят, у вас все дороже, чуть ли не в два раза. Хотя зарплата намного меньше. – Да, это так, – согласился Евсей Наумович и, не удержавшись, добавил: – У нас все делается через задницу. Такой, бля, капитализм. – Как ты там живешь, не понимаю, – вздохнул Андрон. – Так и живу. Привык. – Переехал бы сюда. Галя собирается своих вывезти из Волгограда. И ты бы перебрался. Что тебе там делать, одному? – Раньше надо было, – махнул рукой Евсей Наумович. – Да, ладно. Каждому свое… – Никогда у вас не наступит порядок – такая судьба у страны. – Как знать! Не будем об этом, – Евсей Наумович оглядел стол. Так он и не попробовал лобстер, большого сочного рака, клешни которого, не уместившись, живописно свисали с блюда. А предупреждал, что не станет есть. Но Андрон настоял, хотел угостить отца океанской диковинкой. – Ты бы распорядился насчет чая, – проговорил Евсей Наумович. Андрон подозвал официанта. Немолодой и статный негр, учтиво уточнив заказ, с достоинством удалился. – Я все хотел тебя спросить, – начал было Евсей Наумович, но Андрон его перебил: – Если ты о тех сорока пяти тысячах долларов, то я разговаривал со своим товарищем. Он согласен. Я дам тебе его московский телефон. Приедешь – позвони ему. Он все устроит без промедления. – Спасибо. Меня это очень беспокоит. – Не волнуйся. Все будет в порядке. – Я верну через несколько месяцев. – Не беспокойся. Раз надо, значит, надо. Евсей Наумович опасался расспросов сына, но Андрон молчал. Характер, как у Натальи, – кремень, подумал Евсей Наумович, помнит как я осадил тогда его любопытство. Внезапно его охватило сильнейшее желание рассказать сыну о своих злоключениях в Петербурге. Просто неудержимое желание, подобно подкатывающейся к горлу тошноте. И, чтобы справится с искушением, Евсей Наумович поджал пухлые, не теряющие с годами форму, губы. Словно залепил чем-то рот. – Что с тобой? – спросил Андрон. – Нет, ничего, – помолчав, ответил Евсей Наумович. – Так я и не понял, почему мама настояла на твоем приезде, – вздохнул Андрон. – Тайну она унесла с собой. – Никакой тайны, – не удержался на этот раз Евсей Наумович, – Хотела, чтобы я помог ей избавиться от страданий. Андрон резко отвернулся, положил локоть на спинку стула. – Именно так, – с безрассудным упоением подтвердил Евсей Наумович, будто желая отомстить Наталье за свое вчерашнее ночное унижение. – У нее хранилась какая-то хреновина, где-то в туалете. Она хотела, чтобы я. Но так, чтобы она не знала. Самой ей на это не решиться, а я, мол, мог. Вот меня и затребовала. Вероятно, думала, что я способен на такое, – мстительно продолжал Евсей Наумович, испытывая какое-то мазохистское удовольствие и, не удержавшись, добавил сварливо: – Надо было ее Эрика пригласить, раз у них такие отношения. Андрон убрал локоть со спинки стула, сел ровно и, обхватив голову руками, принялся пощелкивать пальцами по бледной глади своей плеши на темени. – Мама ненавидела Эрика Михайловича, – Андрон, с вывертом из-под руки, посмотрел на отца. – Вот как? – криво усмехнулся Евсей Наумович. – Незадолго до твоего приезда Эрик Михайлович звонил по телефону. Он был в Калифорнии, в Стенфордском университете, и хотел заехать сюда, повидаться. Я передал маме. Она категорически запретила. – Еще бы. В том ее состоянии. – Она сказала, что ненавидит его, – продолжал Андрон. – Просила так и передать. – И ты передал. – Да. Так и передал. Мама закляла меня своей жизнью. Я не мог иначе. Так я и сказал Эрику Михайловичу. – А он что? – Повесил трубку. Вообще их отношения давно прервались. Еще когда мы жили в Бруклине. Куда он и присылал свои письма. – Которые хранились у изголовья ее кровати. – Это ничего не значит. Просто они лежали в тумбе, как и прочий хлам: старые счета, банковские отчеты, распечатки переговоров. Не знаю, откуда у Эрика Михайловича оказался номер здешнего телефона. – Я ему дал, – буркнул Евсей Наумович. – Он планировал поехать из Парижа в Стенфорд, в командировку. И выразил желание повидать тебя и маму. – Вот как, – с явным облегчением произнес Андрон. – А я, грешным делом, решил, что мама водит меня за нос. – За что же это она его так возненавидела? – Думаю, из-за тебя. Мне не просто это объяснить. Она не смогла ему простить предательства по отношению к тебе. – Ха! – воскликнул Евсей Наумович. – Вот это номер! А сама?! – Это очень не просто, папа. Я и сам не могу понять головой. Но когда мама была в состоянии связно изложить свои мысли, она говорила: «Твой отец – единственный, кого я по-настоящему любила. Несмотря на все распри между нами». – Распри и возникали, потому что она тянулась к нему. Теперь я это могу объяснить. Официант принес заказанный чай. Поставил на стол оба стакана и пододвинул к гостям. Из хрустальных высоких стаканов торчали серебристые ложечки с ломтиками лимона. Евсей Наумович тронул свою ложечку и отдернул пальцы. – Горячее может стать холодным, если подождать, – важно произнес официант. – Но холодному стать горячим сложнее. Как быть с лобстером, сэр? Возьмете с собой? Могу завернуть в пакет для вашей собаки. – А что, разве собаки едят раков? – усмехнулся Андрон. – В этом мире, сэр, все может быть, – учтиво ответил официант без тени улыбки. – Нет, не возьму. Делайте с лобстером что хотите. – Как будет угодно, сэр. Официант поднял над столом тяжелое блюдо и направился в подсобку – высокий и не по годам стройный, он шел, выпрямив плечи и откинув голову, покрытую коротким седым каракулем, наподобие генеральской папахи. Красные тугие клешни лобстера свисали с края блюда и покачивались, словно прощаясь. – Ты не находишь, – Евсей Наумович проводил взглядом официанта, – что он внешне чем-то похож на Эрика? |