Онлайн книга «Косовский одуванчик»
|
– Я даже психолога Пайолу могу процитировать, только не обижайтесь. «Нецивилизованные безвольные народы абсолютно не приспособлены к длительному труду». – Но, – с улыбкой возразила я, – безволие вовсе не лень, а длительный процесс, мистер Пол Дил. Можно ли назвать лентяем Гёте, который двадцать лет готовился приступить к написанию «Фауста»? Разве можно назвать лентяем Эйнштейна, который «лениво» размышлял над своими будущими открытиями еще в студенческие годы. – Я запишу это… – Настоящим доктором вы станете только тогда, когда научитесь правильно ставить диагноз «нецивилизованный народ», а также… – Прошу вас, продолжайте! – Вы знаете Джона Дьюи? – Джон Дьюи… Из штаба генерала Кларка? – Хуй тебе, а не из штаба! И мы, сербы, готовились к вашему прибытию. Джон Дьюи – ваш американский философ, который сказал, что НАТО присуще тупое упрямство, а не сильная воля. Упрямство НАТО – скотское равнодушие. Вот это определение точно вам подходит. Вы принялись за дело, не накопив достаточных знаний, начали, но никакой осмысленной цели не преследуете. Кого вы можете научить, вылечить вашим танком-кабриолетом? Теперь-то я понимаю, что вы тоже, прошу прощения, человек-кабриолет. Пол Дил испуганно смотрел на меня. А я, студентка филологического факультета, специалист по художественной литературе и отличница по английскому, я ему изо всей силы своей воли крикнула: – Ложись в кровать! Пол Дил улегся и сказал: – Я вас боюсь. – Ебать тебя не стану, Пол Дил, а только покажу тебе свои сиськи. Знаешь, сколько в них силы воли и молока? Узнаешь, если только вы в копродукции с албанцами побьете нас, Пол Дил. – Простите? – услужливо переспросил он, лежа на кровати. – Поменяй имя, – велела я ему. – Зачем, простите? – Пол Дил слишком похож на Пол Пота. – А кто это? – спросил он. – Тот, кто тебя выеб, – объяснила я нежно. – Простите, не понял… – Сейчас я тебе скажу, кто ты… Хуй овечий, или, чтобы перейти к вашим проблемам: твой танк и все танки НАТО, и «апачи» в небе – все это всего лишь гиперактивность твоя и тебе подобных людей на Западе, которые сами не знают, в чем состоят их истинные желания и потребности. Ты и тебе подобные делаете только то, чего от вас ожидает НАТО, и вы бессознательно работаете под давлением CNN, ваше «я» заперто в мрачной темнице лжи, и вы сами становитесь беспомощными жертвами. Все люди, в том числе и сербы, подвержены ложным мотивировкам. А чтобы не стать их жертвами, надо меньше лгать. Вот вам и образец жизненного идеала, соответствующего этапу формирования личности. Пол Дил попытался встать. – Я сказала – лежи, сейчас я тебе покажу, как я врать умею. Наклонилась над Полом Дилом и нежно поцеловала его в губы. Долго, не запуская язык ему в рот. Оторвала губы. Посмотрела на него на все сто своей красоты. Он хотел ответить на поцелуй, но я спокойно сказала: – Первый поцелуй не означает, что второй будет обязательно, мистер Пол Дил. – Буду ждать, – серьезно отозвался доктор Пол, – потому что другие тоже ждут. Перед танком-кабриолетом в шеренгу выстроились с десяток мужчин в разных униформах. Доктор Пол выскочил из танка, протянул руку, чтобы помочь мне приземлиться. – Это мои пациенты, – объяснил доктор Пол. – Разрешите, полковник Майснер. Майснер, полковник, легко поклонился, несмотря на то что его тело укутывала длинная белая рубаха. – Как дела, полковник? – спросил Пол. – После ваших лекарств сегодня утром мне удалось спеть небольшую арию из оперы Моцарта «Cosi fan tutti». Полковник Майснер повернулся к строю и подал знак. Те начали арию из «Cosi fan tutti» … Перед ним стояли финн, грек, кениец, итальянец, испанец, француз, русский, болгарин, турок… Разные униформы были теперь вторыми тенорами и баритонами, итальянец – сопрано. Все дружно начали главную арию, не спуская взгляда с дирижера доктора Пола. Это была прекрасная ария, и пели они так здорово, как могут петь только сумасшедшие. Ария Вольфганга Амадея Моцарта растравила мне душу. Потому что я вспомнила фильм Милоша Формана «Амадей». Реквием в конце фильма. Моцарт, закутанный в мешковину, падает в братскую могилу, и рука бросает на него нафталин, чтобы мертвый Моцарт не заразил других покойников в этой могиле. Доктор Пол дирижировал словно под воздействием наркотиков, но очень точно поднимал правую руку, чтобы итальянец вовремя взял высокое «до»… И эхом отозвалась сирена воздушной тревоги. Нет, это было не высокое «до», а просто в сторону кабриолет-танка завывала сирена полицейского патруля на голубой машине. А за ней автобус. Трое полицейских с повязками Militer Police загоняли короткими дубинками хор в разномастных униформах в автобус, но ни доктор Пол не прекращал дирижировать, ни хор не прекращал петь. Я подумала: эта сцена куда больше подошла бы Форману для «Амадея»… Автобус быстренько завопил второй скоростью. Мотор, как орган, подытожил хор из оперы Моцарта «Cosi fan tutti» … – Так поступают все, – сказала я трем полицейским из Militer Police. Полицейский сержант отозвался: – Да нам просто пришлось так поступить, эта группа солдат состоит на излечении у психиатра… – Да нет. «Так поступают все», – сказала я сержанту, – так переводится название оперы Моцарта с итальянского на английский! – А вы что тут делаете? – спросил сержант. – Приехала в Приштину и застала здесь этот танк-кабриолет, и Моцарта с оперой «Cosi fan tutti». – Что вы делаете в Приштине? – Я переводчик. – У кого? – У командира парашютно-десантного полка английской королевской армии господина капитана Гарольда Кина. Сержант с сомнением посмотрел на меня, сказал «пардон», вернулся к джипу, смотрю, вертит ото рта к уху наушник величиной со сливу… Тоже мне, новый доктор нашелся… Я поставила на капитана последний динар своего вранья, точнее говоря, поставила на берет, которым он мне махал из вертолета. Не знаю, кто и чем махнул сержанту Militer Police в его сливу. Вернулся он такой хорошенький, расхристанным шагом, как будто хотел предстать передо мной в наилучшем голливудском виде, почти как Джон Уэйн. – О'кей, – сказал сержант. – Капитан Кин просил вас срочно прибыть в канцелярию. Я растяпила рот. – Хотите жвачку? – спросил сержант Militer Police. – Нет, спасибо, у меня на нее аллергия. – Вас подвезти? – Боюсь, в этом случае я опоздаю на работу, – скокетничала я. – Меня бы это расстроило, – улыбнулся сержант. |